Срез

Скучаю как-то раз на лекции, рисую автопортрет на фоне пальм и моря с парусами. Приходит записка от Валеры. Он сидел не со мной, как обычно, а где-то в первых рядах, видимо, опоздал. В записке три слова: «Предлагаю напиться. Немедленно!!!» И три восклицательных знака. Отвечать я не стал, какой смысл? В курилке сосчитали деньги, заняли у кого-то еще рубля три и пошли в магазин. Хватило ровно на две бутылки «Зубровки». А может, «Зверобоя». На третью «З» — закуску — денег не осталось. И сигареты кончились, как назло. Мы коротко обсудили ситуацию. Можно было выпить в ближайшем сквере из горла — дело нехитрое. Но без закуси, а главное, без курева — это ж весь кайф сломать.

— Поехали, — говорю, — в общагу. Может найдем братьев по разуму.

— Или сестер.

— Еще лучше.

Здание общежития напоминало перевернутую букву «П» — девятиэтажные корпуса, соединенные внизу широким коридором. Днем в этом коридоре работал буфет, а по субботам громыхала дискотека. Мы вошли в левое крыло и без проблем миновали вахту. Похоже, новичкам везет не только в карты. В лифте наугад ткнули кнопку 8. Идем мимо комнат, прислушиваемся — не играет ли где музыка, не звякает ли посуда… Видим, на последней двери под цифрами 815 наклеена этикетка от «Агдама».

— Во! Наши люди. — обрадовался Валера. И постучал.

Открывает худо выспавшийся юноша в очках наискосок.

— Привет. Выпить хочешь? — спрашивает Валера. Он в нашей компании самый простой.

Человек молчал секунд пять. Потом говорит:

— Ну.

— Закусить есть?

— Хлеб.

— А покурить?

— Найдем.

— И чего мы ждем?

— Заходи…

— Я — Валера.

— Миша.

— Макс.

Мужская комната без излишеств. Три полузаправленныe койки. На стенах вырезки из журналов: красотки в бикини вперемешку с футболистами. На столе — грязные стаканы, исцарапанная ложками сковорода. Фрагмент черного хлеба, надорванная пачка «Примы». И здесь «Примa», — подумал я, будто всерьез ожидал увидеть «Столичные». О «Приме» тогда ходил анекдот. Директор Чапаевской табачной фабрики звонит коллеге в Сызрань. Слушай, почему вашу «Приму» хоть изредка покупают, а нашу совсем не берут? Давай сверим ингредиенты. Мы кладем пятьдесят процентов сушеного дерьма, сорок процентов опилок и десять процентов табака. А-а-а, вон оно что. Значит, вы еще и табак кладете…

Выпили сначала за знакомство, потом за «дай Бог не последнюю». Потом за творчество и чудотворство. Именно так Миша, оказавшийся филологом, назвал наш спонтанный визит. К последнему разливу успел Мишин сосед.

— Ну, блин! Как всегда… — расстроился он, — все мягкие и теплые, один я холодный. Не, я требую продолжения банкета.

Он достал червонец.

— Тебе бежать, Мишаня. И консервов каких-нибудь возьми.

Миша спрятал деньги и отбыл. Через минуту сосед вспоминает:

— Э! У него же тары никакой. В чем он напитки мимо вахты понесет?

— Точно, — говорит Валера, — крикни ему в окно — сейчас бросим что-нибудь.

И тут эта пьяная скотина хватает мой новый…

Пардон — маленькое лирическое отступление. В те годы в моду вошли плоские кейсы с замочками, так называемые «дипломаты». Естественно, обладание дипломатом стало моей навязчивой идеей. Я был, в целом, неплохо упакован. Имел фирменный джинсовый костюм, румынские кроссовки и треники «adidas». Для полного комплекта не хватало только дипломата. Магазины исключались — они в те годы существовали без участия покупателей и товара. Знакомые спекулянты разводили руками. Даже мой школьный приятель Ваня — король фарцовки — оказался бессилен. И тогда я написал слезное письмо дяде в Луцк. Кто не знает — это на (или в?) Западной Украине. Вскоре на местной барахолке дядя приобрел новый дипломат югославского, кажется, производства и выслал мне в подарок. Дипломат был из мягкого кожзаменителя темно-вишневого цвета. По периметру — две тонкие металлические окантовочки. Внутри — обит ласковым бежевым шелком. Друзья беззвучно стонали от зависти…

И вот, этот пьяный дебил Валера хватает мой новый (полгода всего носил!) дипломат и бросает его в окно, с восьмого этажа. По звуку снизу я понял, что дипломата у меня больше нет.

— Ты что же делаешь, сука, а?! — едва выговорил я… — И наотмашь вмазал другу в левый глаз. Но не попал. Валера, понимавший кое-что в единоборствах, ловко перехватил мою руку и больно завернул. В ответ он услышал такие слова, воспроизводить которые здесь ни к чему.

— Может, склеим как-нибудь… — примирительно вздохнул сосед.

Вернулся Миша. Дипломат он держал обеими руками, потому что открывался он с трех сторон.

Надо ли говорить, чем закончился тот день? Думаю, нет.