Срезающий время (СИ)

— Речь не об этом, — сказала Полина, сделав шаг вперёд и оказавшись на подиуме. — Речь обо мне. Что он Вам прошептал?

— Это всего лишь слова, — тихо произнёс я, — сказанные в угоду обстоятельствам.

— Это не так! Этого не достаточно! — На мгновенье она позабыла о шпаге, вцепившись в стойку кровати, и наши глаза встретились. — Откуда Вы узнали об Эдмоне?

Я отвёл глаза и посмотрел на трюмо, которое осталась сдвинутым. "Интересно, — подумал я, — весь замок пронизан тайными проходами или только несколько комнат"?

— Пытаетесь понять, как я здесь оказалась? Я узнала об этой двери несколько лет назад. Отец всегда следит за гостями и делает это на славу. Я думаю, он или мажордом не спускал с Вас глаз с момента приезда. Однако Вы не ответили на мой вопрос.

— Я узнал о нём со слов графа, — произнёс я, устраиваясь таким образом, чтобы легко можно было покинуть постель.

— Неправда! — произнесла Полина, и кончик её шпаги оказался в том месте, где я только что сидел. — Неправда! Врёшь! Врёшь! — кричала она, сопровождая каждое слово ударом шпаги.

— Это так! Клянусь! — Уворачиваясь от оружия, только и успел произнести я, пока не схватил подушку и бросил ею в Полину. — Прекрати, давай поговорим. Чего ты хочешь?

— Скотина! Он самая настоящая скотина! — со слезами произнесла Полина. — Я так и знала…

— Полина! Чёрт побери, положите шпагу и успокойтесь, — повышая голос, произнёс я. — Что Вы от меня хотите?

— Дело не в том, что я хочу, а в том, чего я не хочу. Я не считаю умными людей, которые соглашаются стать пешками в чужой игре. Я давно не глупышка и поэтому не хочу наблюдать со стороны, как разыгрывается партия моей жизни. Я не хочу, чтобы Вы уехали один.

— Вы желаете, чтобы я пошёл на поводу у графа и согласился с его предложением?

— Нет. Вернее, не совсем так. Поклянитесь, что увезёте меня в Петербург, я хочу посмотреть на своих настоящих родителей. Ради этого я готова на многое.

— Я обещаю привезти Вас в Санкт-Петербург и отыскать Ваших родителей, — произнёс я и сдался.

— Одевайтесь и идёмте со мной, — произнесла Полина, тоном, не позволяющим усомниться в предложении.

Лестница тайного хода, по которому мы пошли, вела на самую крышу, где размещалась старая обсерватория замка с крупным для этого времени телескопом. Небо было ясное — на редкость ясное, и мерцание звёзд казалось трепетаньем единой плоти, в котором бился один общий пульс.

— В конце осени моя горничная принесла переданное ей незнакомцем письмо, — сказала Полина. — Пока я буду здесь возиться, прочтите.

"Прошу многочисленные извинения за то, что обстоятельства не позволили мне раньше начать нашу переписку. Сперва неотложные дела лишили меня возможности этой благодати, а следом, не иначе как провидение, останавливало меня от этого шага и тайна, хранимая в моей душе все эти годы, осталась неизменной. Однако, собравшись с силами и получив благословение, я прошу принять из моих рук драгоценную бумагу, способную подарить вам отца. Отца, которого, замечу, Вы не станете стыдиться, как и он, без сомнения, не найдёт ни единого повода разочароваться в такой дочери, как Вы. Но об этом Вы скоро сможете судить сами, не полагаясь на чьё-либо мнение. Осмелюсь надеяться, что приложенные мною силы позволят добраться до благополучного финала этой истории.

Ваш преданный друг, Эдмон.

P.S.

На этом мне остаётся лишь пожелать пережить Вам счастливейшие мгновения воссоединения с Вашим батюшкой. Возможно, провидение когда-нибудь позволит мне выразить Вам лично моё благорасположение и признательность за Ваше бесконечное терпение".

— Прочли? — спросила Полина, произведя небольшую настройку трубы.

— Да, это многое объясняет, — ответил я. — Как минимум Ваши выпады шпагой.

— Я открыла Вам свою тайну. А теперь — смотрите.

Полярная звезда стояла прямо над тем местом, где на шпиле замер флюгер, а Большая Медведица с вечера успела повернуться вокруг неё ковшом к востоку и теперь находилась под прямым углом к меридиану. Различие в цвете звёзд, о котором во Франции знали скорее по книжкам и редко кто наблюдал воочию, сейчас было явственно видно. Царственно сверкающий Сириус резал глаз своим стальным блеском. Самая яркая звезда в созвездии Возничего, которому друиды уделяли больше внимания, чем какому-либо другому, Капелла, или как её называют здесь Капра, была жёлтая. В шестьсот раз больше нашего Солнца — Бетельгейзе горела огненно-красным рубином на плече Ориона. А Альдебаран полыхал готовой расплавиться медью.