Срезанная ветвь

— Сюин, — с трудом вспомнил я имя китаянки из японского бункера. — Получается, недоношенный, меньше семи месяцев.

Орлов изменился в лице, но прокомментировал:

— Уверен, московская медицина с этим справится. Китаянка… хм…

Он явно нарывался на какую-то интересную историю, но я ответил коротко, мрачно кивнув.

— Да. Сейчас… извините за цинизм — кучно пойдут. Результат одной командировки по линии Курьерской Службы.

— Эх, не на то я тратил свою молодость, не на то!

Далее следовала трагичная история любви к прекрасной барышне из Казани с фамилией Строганова-Высоцкая, с соперником, дуэлью, ссылкой и военными подвигами. Впрочем, долго мы не рассиживались, и уже через полчаса погрузились в вездеход, отправившись на юг, в сторону ледников.

Первая поездка, чего и следовало ожидать, выдалась неудачной. Ближе к вечеру мы разожгли костёр, а тонмаори вместе с парой вояк укатили в степь, вернувшись со здоровенной, в тонну весом, тушей того самого шестиногого лося.

— Йорку поймали, получается, — прокомментировал отец. — Скидывай-ка вон на тот холм.

Там уже под моим руководством трое других вояк — Сева, Женя и Осип — таскали со всех сторон валежник, сооружая здоровенный костёр.

Я уже достал спички, но отец сказал:

— Не, давай без спичек. Пускай почуют… магию.

На последнем слове он усмехнулся — а я никак не мог привыкнуть, что слово «магия» здесь употребляется лишь в шутейном смысле, хотя и существует на самом деле. Костёр я поджог пирокинезом. Затем мы всю ночь сидели рядом с тушей йора напротив костра, а отец рассказывал, что их так назвали в честь гигантского лося из финно-угорских сказаний, и что драконы не сильно-то их почитают и едят только с голодухи.

— Уж больно костлявые, примерно как куропатки для нас. Вот если притащить тушу кита, или какого-нибудь экзотического африканского животного…

Пара немногословных томаори достали костяную флейту и варган, запели какой-то медитативный мотив, от которого начало клонить в сон. Но неожиданно отец хлопнул меня по плечу.

— Летит! Летит! Епиметий!

Дракон действительно виднелся в километре от нас. Его едва было видно над кронами деревьев, на какой-то короткий момент он свернул в нашу сторону, но затем вернулся к своему маршруту — в сторону ледника.

— Не получилось. Даже контакт не навёл, — раздосадованно сказал отец. — Епиметий не особо разговорчивый, за всю историю общался раза два. Идём спать, молния дважды в один столб не бьёт.

Переночевали, погрузили тушу, которая уже начинала подванивать, на крышу, поехали обратно.

— Знаешь, почему господин Орлов так радуется нашим экспедициям? — спросил отец по дороге.

— Потому что дичь привозим?

— Ага!

По словам отца, в одной из его экспедиций ему пришлось ловить драконов восемь раз, и две поездки они таскали за собой одну и ту же тушу. Другие «толмачи» пробовали добычу отвозить на базу, замораживать и везти размороженную, но драконы оказались теми ещё гурманами — прилетевший на костёр господин понюхал, высказался на драконьем аналоге мата и улетел.

Отоспались на базе, через день сменили вездеход и поехали. На второй раз «за дичью» мы отправились в юго-восточном направлении, в сторону крохотной мексиканской колонии Санта-Хиело. Точно также без результата, только в этот раз даже без пролетавших мимо костра драконов. А за дичью пришлось охотиться на полдня дольше. Зато на обратном пути, когда мы ночью везли непригодившуюся добычу в лагерь, нам впервые повстречались местные.

Это был отряд из примерно тридцати всадников и пеших, вооружённых копьями, топорами и парой каких-то допотопных винтовок. Вездеход встал, ощетинился высунувшимся турелями, солдаты в люках люков встали в боевое положение.

А следом вспыхнул уже знакомый мне купол противопульной защиты.

— Нашье, — заявил их вожак, тыкнув в тушу, болтавшуюся на решётках у «кормы» вездехода.

— Нет. Наше, — ответил Женя, один из солдат. — Ишь чего удумали, халявщики!

— Евгений, отцепляй, — мрачно сказал отец. — Военного конфликта нам не нужно.

— Да мы их сейчас уложим за пять минут! — ответил Евгений. — У них всего две ружбайки.

— Две ружбайки и человек пять сенсов с пирокинезом и прочим. Камни могут не выдержать.

Солдат расстроился.

— Но, блин, Матвей Генрихович… Мы эту падаль так долго выслеживали!

— Не важно. Мы тут гости, Евгений.

Я прикинул и решил поддержать сторону отца, вспомнив историю войн с туземцами, начинавшихся с какого-то пустяка.

— Это сейчас их тридцать, а потом к базе придёт три тысячи. И драконы не станут нам помогать.

— Барь дело говорит, — сказал другой солдат. — Он тут не новичок, порядки и законы лучше тебя знает.

Итак, второй раз мы вернулись налегке. В третий раз мы отправились дальше на запад, всё повторилось примерно также, как в первый — дракон пролетел где-то у горизонта, и мы пошли спать.

А ночью я словил дежа вю со своей первой отцовской экспедиции. Из окна броневика я увидел две незнакомые фигуры, сидящие у гаснувшего костра спинами ко мне.

— Отец! — я разбудил его, подхватил автомат и высунулся наружу.

Двое наших тонмаори стояли у броневика, один из них мрачно произнёс:

— Поговорить.