Срезы (СИ)

Вокзал находился в другом конце города, но парню повезло, стоило подойти к автобусной остановке, как сразу подъехала маршрутка. Десять минут в душном нутре автомобиля, и вот он на привокзальной стоянке.

Если автобусную станции в большинстве собой представляли угрюмые строения, навевающее тоску и желание как можно быстрее убраться куда подальше. То железнодорожный вокзал всегда выглядел громоздко и помпезно, словно дворцы мелких помещиков, все эти колонны, барельефы, широкие лестницы, и громадные потолки, вызывали в душе мелкую толику трепета. Если бы не вонь БОМЖей, то совсем было бы хорошо, но нет приделу совершенства.

Колян любил железнодорожные вокзалы, по какой причине он не знал, да, впрочем, и не искал ответов. Он открыл массивную деревянную дверь, проскочил маленький тамбур, и мерно шагая пересек солидного вида холл. Увидел, как, с другой стороны, молодая пара пытаться въехать на коляске внутрь. Папаша, вытянувшись струной держал двери, юная мамаша, виртуозно управляя непритязательным транспортным средством, осторожно пыталась протиснуться в открытую створку. Николай посторонился, придерживая вторую дверь, ожидая пока освободится проход. Он бросил рассеянный взгляд за окно, яркие прожектора освещали перрон, далее стеной расстилалась тьма, с проблесками невнятных огоньков, в глубине. Яркой молнией из подсознания вырвалось воспоминание. Как он семилетний с бабушкой ждет приезда родителей из Москвы. Бабушка разговаривает с какой-то давней подругой, он же наслаждался волей, радостно бегает по заснеженному перрону, минусовая температура под десять градусов не давала возможности лепить снежки, но и так было весело. И на стыке тьмы и света он увидел азартно играющих мальчика и девочку с виду его ровесники. Он подбежал к ним взрыхлившая снег ногами, и спросил, чем это они занимаются. Те в один голос сказали, что играют в Пыра, и с большой охотой научат его…

Дверь на мощной пружине звонко хлопнула, Николай вздрогнул. Молодые родители удалились, а Колян прошёл в тамбур, взялся за изрядно потертую дверную ручку, силясь вернуть те чувства и воспоминания, что ранее владели его разумом. Мгновения ностальгии нечасто посещали его, нужно ловить момент. Шаг, рука неожиданно соскользнула с ручки, дверная створка больно ударила в плечо, он на пару секунду потерял ориентацию в пространстве. Выругался, потер ушибленное место и только поэтому не сразу понял, что под ногами хрустит снег. Николай растеряно посмотрел на снежный покров, на следы, оставленные подошвами, удивление резко сменилось тревогой, а после и легким страхом.

— Нет! Нет! — тихо воскликнул он, пятясь назад.

Николай моментально понял причину столь быстрой смены времени года, он опять угодил в некий Пласт, Срез или как там его называют. Развернулся, бросился к входу из вокзала, но с размаху врезался в огромный пук сучьев. Замер, спешно осмотрел препятствие, из снопа выходила палка толщиной в руку и держала ее лапища в рукавицах и далее предстал сам владелиц не презентабельного инструмента. Вернее владелица, огромная тетка без малого под три метра ростом, в истрёпанной оранжевом жилете железнодорожной службы, поверх тулупа, далее юбка и валенки. Более детально различить черты лица суровой дворничихи парню не удалось.

— Куда. Ноги чисть, — голос обычный, такой можно услышать практически в любом дворе, от усталого менеджера по очистки территории.

— Ага, — парень обстучал ботинки о колонну, и после встал на неестественно чистый коврик.

Небольшая заминка, позволила мозгу выстроить информацию в логическую цепочку. Вика, Пласт, выхода нет там, где вход, большинство реальностей опасны. Он нехотя отпустил квадратную дверную ручку, кованой работы. Давящий всепоглощающий страх в купе с самосохранением подсказывали, сразу не убили значит нечего и паниковать.

— Пшел, — прошипела дворничиха, и Николай не постеснялся отбежать чуть в сторону.

Ему бы оглядеться по сторонам, прикинуть пути отхода или чего уже там бегства, и вообще понять куда он так неудачно угодил, но все мысли занимала суровая тетка. Столь исполинских живых существ ему видеть не приходилось. Спустя минуту он пришел в себя, и решил попытать удачу у дворничихи, раз не кинулась убивать может и советом поможет.

— Извините уважаемая, — он хотел было спросить, как вас зовут, но вовремя вспомнил. Что где-то слышал, у мистических существ не принято выспрашивать имена, и за такие вопросы вполне себе можно нарваться на неприятности. Поэтому он перефразировал вопрос, — а как отсюда выбраться?

— Нохами, — сказала исполинская баба и заржала, отрывиста и похрюкивая.

— Так, нам счастья не видать, — тихо проговорил Николай, начиная потихоньку оглядываться.

— Счастье он ищет, счастье, — баба снова залилась смехом, облокачиваясь на метлу, и едва ли не сгибаясь пополам.