Срочно нужен гробовщик (Сборник)

— Пять шиллингов, и ни цента больше. Я сказал Рене: надо быть круглой идиоткой, чтобы брать такую смехотворную плату! «А что ты еще ожидал, — ответила она мне. — Женщина питается только подножным кормом, сама себе стряпает, комната у нее под самой крышей». «У вас просто мозги набекрень, — сказал я ей.

— В наше время и на собаку пяти шиллингов не хватит». На что она ответила: «Мисс Джессика не собака, а кошка». «Вы не живете, — возразил я, — а играете на сцене. Выискалась добрая фея». Тут она меня и вразумила. «Послушайте, Чарли, — сказала она. — Предположим, я надбавлю ей плату. Ну и что? Ей придется просить денег у других членов семьи. Больше ведь взять неоткуда. А тем придется экономить, и кто же проиграет, умная вы голова? Да я, кто же еще». И она абсолютно права. Конечно, она могла бы их всех выгнать, но, мне кажется, она их любит. Чувствует, что эти люди — сливки общества и совсем ни на кого не похожи. Все равно, что держать кенгуру.

— Кенгуру?

— Ну, пусть армадиллов. Интересно и необычно. Есть о чем поговорить с соседями. Не так-то в наши дни много развлечений. Выбирать не приходится.

Он говорил, по обыкновению помогая себе руками, выражением лица, всем телом; нарисовал облик Рене, сделав щипок большим и указательным пальцем. Почему именно щипок призван был изобразить ее маленький остренький носик и птичье щебетание голоса, этого Кампьен понять не мог, но все равно она явилась перед ним как живая. К Кампьену вдруг вернулась бодрость, желание действовать, как будто включился давно бездействующий участок мозга.

— А мисс Руфь? — спросил он смеясь. — Платила шиллинг и девять пенсов? С этой платой и умерла?

— Нет. — Самое интересное инспектор приберег на конец. — Нет, в последний год перед смертью мисс Руфь платила нерегулярно. То семь фунтов, а то и несколько пенсов. Подразумевалось, что Рене ведет счет. В конечном итоге она осталась в проигрыше, потеряла пять фунтов.

— Это интересно… Какую сумму она должна была платить?

— Три фунта, как и все. Но я вам должен открыть одну вещь: Рене — богатая женщина.

— Вполне возможно.

— У нее есть деньги. Очень много денег, — уныло проговорил Чарли Люк. — Надеюсь, она не состоит в заговоре с Джесом Пузо. Это бы убило мою веру в женщин.

— Не думаю. Она не потащила бы меня в полночь любоваться на его фокусы, будь она его сообщницей.

— Что верно, то верно, — просиял молодой человек. — Ну, мне пора, очень много дел накопилось! А банкира мы пойдем повидать? Его зовут Генри Джеймс — не знаю, почему мне это имя знакомо. Хотелось бы там быть около десяти.

— А сколько сейчас? — Кампьен устыдился, что все еще валяется в постели. Его часы, по-видимому, остановились — стрелки на них показывали без четверти шесть.

Люк вытащил из кармана пальто серебряную луковицу и энергично постучал по ней пальцем.

— Ваши часы идут почти точно, — сказал он. — Сейчас ровно без десяти шесть. Я сюда пришел в начале пятого, но не стал вас будить, побоялся, что вы поздно легли.

— Старики любят поспать, — усмехнулся Кампьен. — Вы будете заниматься в ближайшие часы писаниной?

— К сожалению, да. Никто за меня этих мелочей не сделает. Не хватает рук Да, вот еще что пришло, — он устремил взор на листок почище других. — Записал для памяти. Начальник чарльзфилдской тюрьмы сообщает, что у них в заведении отбывает двухлетний срок за ограбление квартиры некто Люки Джефрис. Он, по их мнению, при смерти. У него что-то с желудком. Вот бедолага, — без тени улыбки вставил он и продолжал: — Он бредит и то и дело шепотом говорит: «Эйпрон-стрит, только не посылайте меня по Эйпрон-стрит». Повторяет без конца. Когда приходит в себя, его спрашивают, что это за Эйпрон-стрит, но он либо не может, либо не хочет отвечать. Говорит, никогда о такой улице не слыхал. В Лондоне, оказывается, три Эйпрон-стрит, и начальство тюрьмы уведомило об этом полицию всех трех прилегающих округов. Возможно, к нашей это не имеет никакого отношения. Тем не менее принять к сведению стоит.

Кампьен быстро сел, знакомый холодок, такой сладостный и вместе укоряющий, пополз между лопатками.

— Он чего-то боится, я правильно понял? — спросил он.

— Скорее всего. Тут еще несколько слов. Врач говорит, он обливается потом, мечется. Другие слова, все они — непечатные, произносит громко, а как дойдет до улицы, еле слышно шепчет.

Кампьен сбросил с себя одеяло.

— Встаю, — сказал он.

9. Деньги, деньги

Для кабинета управляющего банком комната была очень небольшой и несколько старомодной: дорогие китайские обои, красные с золотом, турецкий ковер на полу; камин, топившийся углем; угловой шкаф, где хранились сигареты и херес; помпезный письменный стол красного дерева на арочном своде, на нем наушники в медной оправе; поодаль зеленое кожаное кресло с высокой спинкой для посетителей.

Над камином висел неплохой, писанный маслом в викторианской манере портрет джентльмена в изысканном жилете и высоком воротничке, скрывающем подбородок.