Срочно требуется царь

— Олешка, ваше высочество, — несмело поклонился дух, под шумок выскользнувший из-под увлеченного разговором седока и вернувший себе человеческий облик. — Бортник я. Из Неумойной. Я ведь не вру. Вы спросите там — меня все знают…

— Ты с царевичем Мечеславом знаком был? — задумчиво оглядывая разряженного в царские одежды пчеловода, спросила Серафима.

— Никак нет, вашвысочество! Не был, медведем клянусь! Забери меня верява, если я вру! — горячо затряс головой тот. — Вы ж сами подумайте! Откуда нашему брату брата царского знать?!

— А как на его место тогда прокрался? Рассказывай, охальник! Всю правду говори! Я своими глазами видел, что Мечика хоронил! Настоящего! — гневно набычился и сжал кулаки Нафтанаил. — Мне ли брата не признать!

— Да разве ж я скрываю правду-то, вашвысочество? — жалобно глянул на Сеньку, словно призывая ее в свидетели, Олешка. — Я ж ничего и не думаю скрывать! Только вы мне все эти годы слова сказать не давали ведь! И спрашивать не спрашивали! Только шпыняете да гоняете!..

— Кончай болтать, дело говори! — нахмурился Аникан.

— Так ведь я и говорю, — беспомощно оглянулся на царевну Олешка, перехватил грозный взор Медведей и поскорее затараторил:

— Я ведь к царским родичам и близко не подходил никогда, и знать не знал, и ведать не ведал… И как попал сюда — не представлю до сих пор… Помню только, что иду я по лесу недалече от нашей деревни, силки проверяю… ой, то есть, грибы собираю, хотел сказать!.. и слышу нежданно-негаданно где-то впереди далеко рев, да крики, да рык… Сначала громко, а через минуту вроде как затихать стали… Наверное, зверь лесной кого-то подрал, думаю. Побежал поглядеть — нельзя ли вещичек каких… ой, то есть, можно ли помочь кому, хотел сказать!.. Ну, кроме зверя, конечно. Бегу по тропинке это я, бегу… и вдруг натыкаюсь на спину чью-то. Оборачивается на меня этот мужичишка… И вдруг в очи мне красным как полыхнет!..

— И что?

— И всё.

— Что — всё? — подозрительно прищурился Аникан.

— Всё — всё, — развел руками бортник. — Не помню больше ничего. Как топором отрубило. Очнулся потом — а я уже здесь…

— А что за человек там был?

— Дворянин?

— Военный?

— Охотник?

— Д-да нет… — сконфуженно покосился на товарищей по подземелью Олешка. — Не помню я… Правду говорю — не помню… Медведем клянусь… Чтоб меня верява…

— Стоп, — вскинула ладошки Сенька, и глаза ее вспыхнули зарождающимся озарением. — Стоп. Оставь в покое медведя. И веряве ты не нужен, не уговаривай. Ты лучше мне такую штуку скажи, брат Олешка. Почему ты его «мужичишкой» назвал?

— А как его еще назвать-то? — снисходительно хмыкнул рослый бортник. — Маленький, лысенький, тщедушный, в каком-то балахоне черном застиранном… И глаз один. Так что он точно не охотник, ваши величества. С одним глазом какая уж тут…

— Костей, — в один голос, будто репетировали неделю, выдохнули Медведи и Серафима.

— Что?.. — испуганно осекся Олешка.

— Это был Костей, колдун, — начиная понимать то, что теперь она понимает гораздо меньше, чем до визита в семейное убежище Медведей, медленно проговорила царевна. — Ты сам сказал: красная вспышка. Его магический Камень был красным. Он убил тебя Камнем Силы и чарами заставил всех поверить, что ты — это и есть царевич Мечеслав.

— А где тогда брат? — встревожено подались вперед Незнам и Нафтанаил.

— Где мой сын?!.. — схватился за сердце Аникан.

— Это нам и предстоит выяснить, — сурово насупилась и решительно поджала губы Сенька.

— А получится ли, девица? — обеспокоено заглянул ей в лицо Незнам.

— А вот это уже второй вопрос, — честно призналась она. — Но будем стараться. Это я вам обещаю.

— Мы чем-нибудь помочь можем? — отважно выпятил полупрозрачную, обтянутую броней грудь Нафтанаил.

— Естественно! — сделала большие глаза царевна.

— Чем?

— Приказывай!

— Выведите меня отсюда…

— Прошу! — проворно обойдя замешкавшуюся молодежь на повороте, галантно предложил ей руку старый царь, указывая другой вперед.

— Благодарствую, — снова и с таким же успехом[103] попыталась изобразить реверанс Серафима и приняла руку, хоть и стоило ей немалого труда не проходить сквозь нее и, заодно, сквозь своего кавалера.

Сыновья Аникана Четвертого, на ходу поправляя облачения и усы, важно пристроились по бокам почетным эскортом и были уже готовы тронуться в путь, как Серафима вдруг выпустила только что обретенную с таким трудом царскую длань и многозначительно и демонстративно покосилась в сторону замершего нерешительно в сторонке пасечника.

— Погодите, пять сек, ваши величества. А не создалось ли у вас такое впечатление, что мы упустили из виду еще кое-что? А, вернее, кое-кого?

Медведи остановились, оглянулись, переглянулись и опустили глаза.

— Ступай, чудо, — смущенно чуть поморщившись, Аникан негромко озвучил решение сконфуженно топчущегося в полуметре от пола семейного совета. — Займись своими делами. Или приляг, отдохни. И… прости нас. Пожалуйста. Что вот так, не разобравшись… А если скучно станет — заглядывай… По-соседски… В прятки поиграем…