Срочный фрахт

Комендант города, получив странную бумагу о реквизиции своего шофера, решил не отступать без боя и лично примчался в порт для объяснений. Леша одним глазком наблюдал из машинного люка замечательный спектакль. Комендант города стоял на стенке в парадных бриджах с серебряным позументом и при кавказской шашке, красный, злой, облитый потом, и кричал. Начальник дивизиона сидел на палубе в шезлонге, закинув ногу на ногу, дымил трубкой и был возмутительно спокоен.

— Самочинство! Анархия! — надрывался комендант. — Подавай мне моего шофера!.. Я, так ответственный за город, не могу без надлежащего транспорта. А если какая буза в гарнизоне, что я, на карачках должен ползти или еще как? Какой я комендант, ежели меня уважать не будут? Это контрреволюция!

Командирская трубка выпустила клубок синего дыма.

— Не пугайте рыбу! Рыба не любит крика, — невозмутимо ответил начальник дивизиона. — Вы Библию когда-нибудь читали?

— Сам читай! Что за шутки? — завизжал комендант. — Я с тобой детей не крестил.

— Действительно, не припомню такой кумы. А в Библии про вас написано: «Око за око и зуб за зуб».

— Хватит фильку валять! Какое тебе око?

— Автомобильчик-то вы взяли, уважаемый, — щурясь, цедил начальник дивизиона, — шофер ваш мне все рассказал. Автомобильчик на боевой участок шел, а вы его прикарманили и на клячу обменяли? Присвоение казенного имущества в боевой обстановке?

— Это мое дело!

— Конечно, не мое… В трибунале оно будет лежать в папке с надписью «дело коменданта города Бердянска по обвинению» и так далее. Это уж как пить дать!

Комендант затрясся и затоптался на месте.

— Посмотрим, кого раньше трибунал под печать возьмет. Где это видано, чтобы личный состав воровать?

— У вас ловкости рук учился. Вы в каком заведении науки проходили?

Комендант почернел.

— Оскорбление должностного лица?

Притаившийся за горловиной люка Леша слышал, как начальник дивизиона протяжно и лениво зевнул. Потом он сказал скучающим голосом:

— Война объявлена! Сердюк, к орудию! Наводка по цели, которая болтается на стенке. Прицел ясен.

По палубе к носу протопали шаги. Леша, осторожно высунувшийся из люка, увидел, как Сердюк, пряча в усах улыбку, наводил на коменданта носовую пушку. Комендант сразу смолк и начал отступать, стараясь изобразить на лице бесстрашие и независимость. Но, когда Сердюк, оглушительно крякнув, взялся за шнур, комендант повернул и быстро пошел к воротам порта. Леша, заложив пальцы в рот, лихо свистнул вслед бывшему начальству, бежавшему от незаряженной пушки.

— Противник бежал, не приняв боя! — закричал начальник дивизиона, в восторге дрыгая ногами — Отставить пушку!

Леша хохотал, сидя на перекладине трапа. Жизнь на истребителе с каждым часом очаровывала его все больше. Здесь была дружная семья, спаянная и лихая. И начальник был подходящий парень. Служба с ним сулила жизнь, полную приключений и высокого интереса. И моторы истребителя, с которыми его знакомил старший моторист Гордюшенко, были настоящими боевыми моторами, не то, что жалкий, расхлябанный двигатель комендантского «бенца».

За несколько дней Леша вжился в морское дело. Сердюк научил его затягивать форменку поясом, чтоб не было ни одной лишней складочки, и надевать бескозырку в меру набекрень. В Лешиной фигуре появилась подтянутость и ловкость, и самому себе он казался совсем новым человеком. Он уже не говорил: «веревка», «лестница». Он начал называть вещи настоящими солеными именами.

Он попросил у начальника дивизиона разрешения сходить на квартиру за своим сундучком. Начальник разрешил, но дал ему двух сопровождающих военморов с винтовками, опасаясь, что комендант может попытаться умыкнуть обратно похищенную драгоценность. Леша шел между двумя товарищами, думая, как он увидит ненавистную ему теперь Иришу и как холодно распростится с ней.

Ириша отворила ему дверь. Увидя Лешу в необычном наряде и двух суровых военморов с ружьями, Ириша отступила и побледнела:

— Что это, Алексей Васильич? За что вас?.. — Она недоговорила.

Леша горько усмехнулся. Ничего эта глупая, как курица, девчонка не понимала и не могла понять. Она думает, что Лешу Ширикова арестовали и водят под конвоем.

— Ошибаетесь, Ирина Тихоновна, — сказал он сурово, — мы еще повоюем. Довольно мне при тыловых обозах околачиваться. Я теперь военный моряк Красного Рабоче-Крестьянского Флота! Прощайте! — Он взял под мышку сундучок и протянул Ирише руку дощечкой — Не поминайте лихом! И пущай мой зуб вам больше не досаждает. Желаю вам дружка с подходящим зубом!

Ириша машинально пожала ему руку. Один из моряков, подмигнув, обронил Ирише:

— Не плачьте, барышня! Он вернется до вас после первого геройского боя.

Леша вышел с товарищами на улицу. Ириша подбежала к калитке и смотрела вслед уходящим морякам. В туманных глазах ее было задумчивое недоумение.