Срок

Она бросила на меня многозначительный взгляд, который я проигнорировала. По части татуировок Асема намного опережает Пенстемон. На левом плече у нее вытатуирован ястреб, ныряющий вниз, чтобы догнать голубых ласточек в районе запястья. Она копит деньги, чтобы голубые ласточки взлетали по ее правой руке и кормили птенцов в верхней части плеча. Таким образом, когда она сложит руки, на ней будет изображена история их спасения. Ее длинные каштановые волосы собраны в два детских хвостика над ушами. Она безжалостный критик. Готова осуждать все. Не только книги, но и историю, напыщенность американской политики, местных деятелей, музыку, белых, других индейцев, а также работу магазина. С некоторой надеждой я ожидала, что она упомянет о ежедневном утреннем беспорядке, так как открывала магазин несколько дней назад, но она молчала. Когда я спросила, все ли было на месте, когда она пришла на работу, Асема ответила, что я всегда по вечерам оставляю вещи в полном порядке.

Итак, наш призрак обладал способностью читать график работы персонала, и по какой-то причине я была объектом его внимания.

– Наши шелфтокеры[23] в полном беспорядке, – заметила Асема, убирая книги, которые мы только что получили.

– С ними работала Пен, – отозвалась я.

– Я доделаю.

Хотя Пен – наша самая дотошная сотрудница, Асему всегда раздражает то, как все, по ее мнению, через день катится под откос.

– Плюс нам нужен хороший пылесос, – заявляет Асема. – Меня сводит с ума, что все мухи, оставшиеся с лета, дохнут, а потом зимой из их яиц вылупляются новые, тоже дохнут, и в результате мух становится все больше и больше. Целое скопище.

– Скопище дохлых мух. Я знаю, о чем ты говоришь.

– Нам нужен маленький ручной пылесос, – продолжает Асема. – У нашего магазина проблемы с пылью.

– Меня приводит в восторг, когда такая юная девушка, как ты, говорит о проблемах с пылью!

– О, мама-медведица.

– Не называй меня так!

– Плюс оконные стекла. Мерзость.

Асема побрызгала водой с разведенным в ней уксусом на окна, вытерла их дочиста, а затем принялась за туалет.

– Дерьмо! – услышала я ее голос.

– В буквальном смысле?

– Нет, опять повсюду бумажные полотенца. Кто-то продолжает вытаскивать слишком много полотенец из дозатора, и они разлетаются по всему туалету.

– Подожди.

Я пошла к ней, чтобы помочь. Дешевые бурые бумажные полотенца были разбросаны по полу. Точно так же, как их всегда оставляла Флора – по небрежности или в спешке.

Форель с розовой мякотью

С утратой Флоры мы потеряли и дневной свет. С переходом на зимнее время наш график работы сместился, что всегда меня расстраивает. Утром снова было светло, но темнота наступала в самый приводящий в уныние час. Небо было черным, когда я закрыла магазин в шесть и голодная пошла домой. Запах бульона писту[24] в течение последнего часа просачивался сквозь стены магазина, долетая из соседнего ресторана. Окна в домах, мимо которых я проходила, были похожи на маленькие декорации, освещенные мягким золотым светом. Сначала мы с Поллуксом терпеть не могли проходить мимо светящихся окон в этот час. В детстве мы жили в Миннеаполисе и были вечно голодны. Но теперь переехали в пригород внутри окружной дороги и привыкли заглядывать в окна, наблюдая за маленькими драмами и сценками домашнего уюта. Вот женщина, оживленно жестикулируя, выговаривает что-то ребенку, перегнувшемуся через перила лестницы. Вот мужчина уставился в монитор компьютера. Только что вошедший в комнату мальчик любуется новыми джинсами. Головы сидящих на диванах членов семьи на фоне ярких экранов с движущимися изображениями. Эти маленькие живые картины видны только в этот час – перед тем, как люди лягут спать. Снег еще не выпал, и в городе не по сезону тепло. Проходя по тихим улицам, я испытывала ностальгию, чувство мечтательного беспокойства, переходящего в отчаяние из-за того, что изменение климата слишком легко меняет наш мир и разрушает то, что ценно, нормально. Однако сам факт прогулки по красивой ноябрьской улице в тонком свитере, в котором не замерзнешь, был своего рода заразительным удовольствием.