Срок

Осень была такой теплой, что несколько ручьев все еще были открыты для ловли. Поллукс рыбачил с приятелем примерно в часе езды от дома, в Висконсине, и обычно приносил домой выпотрошенную одиннадцатидюймовую форель в мешке на молнии. Улов всегда был идеальный, и я заподозрила, что муж наведывается в один из тех туристических прудов с форелью, где установлены садки с рыбой, которую специально приставленные работники разделывают, как только та бывает выловлена, но он клянется, что это не так. Он спросил, что произошло в магазине. Я рассказала Поллуксу о книжном клубе женщин в кардиганах с практичными стрижками, которые купили книгу Марлона Джеймса «Черный леопард, красный волк» и полны решимости существовать в лихорадочно-мечтательной ауре ее повествования. С трудом сдерживая волнение, они читали друг другу понравившиеся отрывки.

– Какие-нибудь еще новости от Хетты?

– Больше никаких.

Я знала, что это неправда. И все же я откинулась назад и закрыла глаза. Мы с мужем давно договорились, что Поллукс готовит мясо, а я рыбу. Фирменные супы мы стряпаем по очереди. Я думала только о том, как буду готовить форель, а остальные мысли выбросила из головы. Надо выйти в сад и нарвать побольше петрушки, орегано, эстрагона и розмарина, которые уже должны были замерзнуть, однако прекрасно себя чувствуют под легким покрывалом сосновых иголок. Я мелко нарежу травы, нафарширую ими рыбу, добавлю чеснок, обжарю форель на сливочном масле. Морская соль, вино. Ах какою восхитительной она будет, эта форель с розовой мякотью, все еще сверкающая, словно река.

Так и оказалось.

После ужина мы отправились на прогулку. Яркий луч моего налобного фонарика прорезал пенисто-серую городскую тьму. Это была негустая, человеческая темнота, совсем не похожая на разрывающую сердце черноту севера. За спальней наш двор спускался под уклон у высокой белой канадской сосны. Двор заканчивался тупиковым переулком, скорее грунтовой тропой. Спустившись по тропе и перейдя бульвар, вы неожиданно попадали в таинственный лес из ясеня, сибирского вяза, клена, самшитовой бузины, ежевики, крушины и лопухов – страну потайной красоты. Велосипедная и пешеходная тропа прорезала колышущийся полог тополей и берез, а затем сворачивала на полосу восстановленной прерии, которая излучала травяной свет и все лето гудела от насекомых. Там, внизу, ночную тишь иногда нарушал далекий грохот неуклюжего товарного поезда. Чтобы попасть в лес, мы пересекли строительную зону. Город решил провести скоростной трамвай по покрытой листвой велосипедной дорожке. Однажды наши улицы с коттеджами, многие из которых некогда были пансионатами, превратятся в многоквартирные дома, а дикие леса будут приручены и благоустроены.

Или, возможно, со временем они станут еще более заброшенными.

Эти земли – родина индейцев дакота, территория народа Облачного Человека[27]. Его деревня находилась где-то рядом с Бде-Мака-Ска, озером Белой Земли. Местность была болотистая, здесь в изобилии рос дикий рис. В его угодья аккуратно вклинивались кукурузные поля индейцев. По болотам пробирались лоси. Может быть, волки обитали там, где сейчас находится наш двор. Медведи расхаживали по дубовой роще, объедаясь желудями. Сегодня вечером мы шли тихо, прислушиваясь к крикам сов.

В шепчущей темноте я размышляла о дакота, народе Асемы со стороны ее отца. Они бежали отсюда в 1862 году, когда штат Миннесота предложил скаутам-добровольцам вознаграждение в двадцать пять долларов за скальп индейца. Возможно, ее предки до Дакотской войны[28] были связаны с этим участком земли или с землей под самим книжным магазином. Я вгляделась в деревья, тонкие кончики ветвей шуршали на легком ветру. Кустарник вокруг нас был полон царапающими таинственными шумами. Сюжеты многих книг и фильмов перекликались с моими тайными встречами с Флорой. Места, посещаемые беспокойными духами индейцев, походили одно на другое. Как правило, это были отели, где кости аборигенов лежали под цементными фундаментами и полами – аккуратные, обладающие сверхъестественными способностями останки, символ тревоги американцев по поводу их жестокой истории. Многое из происходящего со мной уже случалось в художественной литературе. Неупокоеные индейцы. А как насчет таких же поселенцев? Беспокойных фанатов? По словам Пенстемон, магнетизм земли направляет многие действия обитателей невидимого мира. Возможно, сам книжный магазин располагается на клочке земли, где пересекаются магические линии. Их невидимые руны соприкоснулись во время какого-то… сдвига, возможно, космического… солнечной бури – в общем, чего-то, изменившего реальность. Возможно, родственники Облачного Человека недовольны мной из-за того, что я сплю с потаватоми.

Я схватила мужа за руку и спросила, знает ли он традиционных врагов потаватоми.

– Мы были крутыми парнями, разжигающими огонь, – ответил он, – а потому нравились людям.

Название людей будаве, которые, возможно, позднее стали потаватоми, на языке оджибве означает «разжигающие огонь». Некоторые старейшины считают их индейцами, искони добывавшими огонь.