Срок давности любви (СИ)

- Что ж... - выпуская ее из объятий и отстраняясь, как от чужой, сказал Гордей. - В таком случае тебе придется отказаться от меня.

Черкешенка с немым вопросом во взгляде посмотрела на казака, и он, медленно отходя все дальше и дальше, словно покидая ее навсегда, пояснил тихим спокойным голосом:

- Я решил, что если ты не выберешь ни один из предложенной мной путей, то я отвезу тебя в Черкессию. Там, под крышей отчего дома, ты останешься мусульманкой и сохранишь свою честь, но потеряешь меня... Едем завтра. Будь готова к утру.

Глава 6

С этими словами Гордей вышел из шатра и остановился посреди стана разбойников. Стояла теплая летняя лунная ночь. Небо было усыпано яркими блестками, дул легкий ласкающий ветерок, сверкающий над головой диск освещал раскинувшиеся по обе стороны Кубани зеленые просторы. В округе стояла тишина, только где-то вдали раздавалось нестройное ржание пасущихся на заливных лугах лошадей и визгливый собачий лай. «От кобель сучке песню поет-заливается! Пристрелил бы брехливого, да ствола нет!» - раздраженно подумал атаман и даже сплюнул с досады. К нему подошли двое бравых парней-налетчиков, уже навеселе. Оба тянули то ли «Ой, мороз-мороз!», то ли «Любо, братцы, любо!» Разбойники предложили Гордею выпить за его атаманское здоровье, щедро плеснули водки в стакан и протянули ему. Молодой человек залпом выпил «себе на здоровье». Парни, покачиваясь, побрели каждый в свою палатку, а Гордей смотрел им в след и думал: «К женам идут... А те их ждут, беспокоятся... А она меня не ждет... Она не ждет, а та, другая, ждет... ждет и любит... А я? ... И я...» Атаман с минуту постоял на месте и глубоко дышал полной грудью, стараясь не захмелеть, а потом тряхнул головой, отгоняя мысли о Фериде, и побрел в Малиновку. Он шел на самый край станицы, к той единственной, что могла понять его и утешить, к Акулине.

Казачка не спала. Она, казалось, совсем не удивилась приходу Гордея. Девушка впустила в дом молодого человека и исподтишка внимательно осмотрела его. Рубаха распахнута, волосы взлохмачены, глаза затравленного зверя, понурая голова, за версту разит водкой... С первого взгляда было ясно, что что-то случилось. Усадив атамана за стол и пристроившись рядом с ним на лавке, казачка начала расспрашивать его:

- Ты так поздно пришел... И вид у тебя совсем измученный. Ну, скажи мне, что такое?

- Знаешь, Акулина... - сдавленно проговорил Гордей. - Я раньше думал, что любовь сильнее всего на свете, что ради нее идут на жертвы. Неужели я ошибался?

- Не, конечно. Любовь над всем властна. Вспомни хотя бы нас с тобой. Мы плюнули на людскую молву и жили так, как хотели.

- Это была твоя жертва. Скажи, разве ты не боялась позора, не заботилась о своей девичьей чести?

- Я? - изумленно переспросила Акулина. - Заботилась ли о своей чести? Хм! По-мне, так ничего предосудительного в нашей любви не было. Пусть будет стыдно тем, кто по темным углам зажимается с парнями, а на людях корчит из себя святых праведниц! Что же до позора... Ха, не хватало мне еще бояться этих старых куриц, кудахчущих днями на пролет и перемывающих косточки всем и каждому! Гордей, ведь это все так неважно! Любовь - вот что важно.

- Я тоже так думаю, - все таким же убитым голосом отвечал атаман. - А Ферида... Ты любила меня всей душой и готова была все отдать ради нашей любви. Ферида же не может отказаться ни от чего: ни от ислама, ни от своей чести.

- Гордей, ты нас не сравнивай. Я не боялась людской молвы, потому что мне было все равно. А Ферида тверда в своих убеждениях и бережет то, что ей на самом деле дорого. Это достойно уважения.

- Как бы то ни было, - со вздохом сказал Гордей, - она предпочла отказаться от нашей любви. Завтра я отвезу ее в Черкессию.

- Как? - встрепенулась Акулина, удивленная и обрадованная этим известием. - Ты ведь жил ей эти полгода.

- Жил, - печально кивнул головой парень, - да не могу больше. Я не чувствую от нее никакой отдачи. Порой мне кажется, что я выдумал то, что она меня любит. Ну не может любящая женщина оставаться такой далекой и холодной!

- Гордей... - помолчав несколько секунд, нерешительно начала казачка, сама до конца не понимая, зачем пытается оправдать соперницу в глазах возлюбленного. - Может, она просто такая по жизни. Ну, характер у нее такой. Она просто скромная, ранимая, осторожная... немного скрытная, замкнутая...

- Вот слушаю я тебя, Акулина, и удивляюсь, - постепенно трезвея от выпитого из жестяной кружки, непонятно когда и как подсунутой в его руку казачкой, рассола. - Ты как будто убеждаешь меня, что Ферида тоже любит меня, и хочешь, чтобы я вернулся ней.

- А ты от нее уже ушел? - с надеждой спросила казачка.

- Еще не окончательно... Завтра... завтра я порву с ней навсегда. А сегодня я пришел к тебе... Но ты не ответила на мой вопрос. Зачем ты ищешь оправдание для Фериды?

- Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Без нее ты будешь несчастлив.