Срок для Бешеного

— Что, щиплет? — В этот момент Варя обрабатывала рану йодом. — Ничего, сейчас чудо-мазь положу, как рукой снимет… «Чудо-мазь»! Так ее мой муж называл — Егор… — Варя замолчала на мгновение, потом продолжила: — Местный охотник научил его эту мазь варить. А Егор — меня… Давно что-то не видать того охотника. — Она вздохнула, наложила мазь густым слоем да рваный шрам и стянула его в нескольких местах лейкопластырем. — Ну, вот и все! Устал, небось? Вот, выпей бальзамчику и спать… — Варя напоила его каким-то травяным настоем на спирту с горьковатым терпким вкусом, поправила одеяло и пошла хлопотать по хозяйству.

Долго смотрел Савелий ей вслед, затем перевел взгляд на фото мужчины с бородой. Значит, все-таки муж? А что? Красивое, волевое лицо! С таким-то здоровьем во флот или в спецназ…

Ему неожиданно до боли захотелось оказаться на родной «БМРТешке», как они называли между собой их судно… Какие ребята там были! Конечно, разные встречались: иногда совершенно случайные люди оказывались в команде, но таких были единицы, и они сами более одного похода не выдерживали — списывались на берег. Море не терпит слабых, не терпит деляг и ловкачей…

Убаюканный приятными воспоминаниями, а также хитрым бальзамом, Савелий задремал, но вскоре пробудился от странного дребезжащего звука: то ли звонок, то ли какой металлический скрежет? Услышав Варины шаги, он почему-то прикрыл глаза,

Она на цыпочках подошла к Савелию и, убедившись, что он спит, открыла шкаф, взяла трубку радиотелефона. Савелий наблюдал сквозь полуприкрытые ресницы, с тревогой прислушиваясь к тому, что она тихо говорила.

— Колита у аппарата!.. Не слышно? — Она старательно говорила тихо. — Не… знаю… как всегда… Может, аппарат? — Варя обернулась и посмотрела на раненого, но потом решила понаблюдать за ним через трюмо. — Здесь все в порядке! Никаких проблем! Говорю, никаких проблем!.. Побывала на озере Дальнем: краснозобые гагары пока живут там, даже прибавление на четыре птенца. Спасибо, стараюсь!.. Стараюсь, говорю! — Она усмехнулась. — Нет-нет, пока ничего не нужно… Хотя, с почтой пусть белого хлеба забросят и черной икорки, граммов пятьсот. Да, захотелось!.. — Варя снова взглянула в трюмо на своего подопечного. — Помню: следующая связь через две недели, в четверг, в пять часов… Спасибо! — Она тихонечко положила трубку на аппарат, закрыла дверку шкафа и задумчиво постояла, глядя на Савелия. Потом осторожно подошла к нему, наклонилась: дышит ровно, значит, спит. И Варвара вышла из комнаты…

«Значит, связь с городом есть! Почему же она ничего не сказала об этом? Почему ни словом не обмолвилась про Егора?» — гадал Савелий. Еще много вопросов крутилось в его голове, на которые так хотелось бы получить ответы… Может, о нем уже давно все известно и там только ожидают его выздоровления! В больнице могли скорее поставить его на ноги… Собственно, какая разница? Знают — хорошо, не знают — тоже неплохо… Постепенно действие бальзама взяло вер над его тревогами, и он снова крепко уснул.

ЗАГОВОРИЛ

Выздоровление шло медленно: прошло еще несколько дней, прежде чем Савелий смог заговорить. Тот день был пасмурным и дождливым: осень вступала в свои права. Варвара колдовала над какой-то тканью, строча, как из автомата, на ножной швейной машинке. Мишка лежал рядом, положив свою мохнатую, голову на кончик ее стопы. Он спал под мерный стрекот машинки.

Савелий давно проснулся и пристально смотрел на Варвару. Увлеченная работой, она не замечала его взгляда. Прострочив стежку, Варя вытащила из машинки полуготовую кофточку, скинула халатик, обнажив красивую грудь, и примерила свою работу. Покрутившись перед зеркалом, наметила место, где нужно было еще подобрать, снова накинула халатик. И опять застрекотала машинка…

— Меня Савелием зовут! — неожиданно проговорил он, и Варя, вздрогнув, обернулась.

— Наконец-то заговорил наш больной! — улыбнулась она и вдруг смутилась. — Давно проснулся? -

Она быстро поправила халатик, застегивая верхнюю пуговицу.

— Нет, только что! — слукавил он и тут же спросил, кивнув на фотографию Егора. — Когда он вернется?

Варя ответила не сразу, словно решая, стоит ли посвящать незнакомого человека в свою трагедию, но ответила просто, спокойно:

— Егор никогда не вернется: погиб он…

— Простите… — смутился Савелий.

— Ну что уж… Вы ж не знали… — Неожиданно для себя она снова перешла на «вы». — Седьмой год пошел…

— Лицо у него доброе!

— В самую точку! Мы и познакомились через его доброту! В тот день я выпросила у мамы тридцать пять рублей на туфли. Чешские, красные такие… Очень понравились! — Она смущенно улыбнулась. — Но их то ли вытащили, то ли обронила где… Иду, реву, а он сзади: «Что за трагедия, дружочек?»

Савелий улыбнулся: вот откуда появился «дружочек»!