Срок для Бешеного

И приснилось ему что он снова в детском доме… Теплое солнечное лето. Тогда их детский дом впервые выехал в Чернолучье. Новые шефы предоставили на два месяца свой дом отдыха, расположенный на берегу Иртыша. Омские шинники много сделали для детского дома: добавили фондов, организовали сбор одежды, нашли несколько хороших, любящих детей воспитателей. Сменился я директора детского дома. Старый директор не только растаскивал детдомовское имущество, но и приставал к девочкам старших групп — за этим занятием его застала истопница «тетя Тома», простая деревенская женщина. Выпроводив из кабинета плачущую девочку, она «нанесла директору несколько ударов тупым предметом по голове», говоря нормальным языком, обломала об него стул. Директора судили и лишили свободы на семь лет. Обстановка в детском доме резко изменилась: отношение к воспитанникам стало лучше, доброжелательнее и милосерднее…

Приснилось Савелию и то, как его выбрала одна семья для усыновления. В этот солнечный день они плескались в Иртыше…

Трое мальчиков, сверстники Савелия, окружили его и били ладошками по воде, стараясь ослепить своего друга брызгами. Они не давали оду вырваться из кольца.

— Трое на одного?! — весело выкрикивал он, яростно отбиваясь от своих соперников. Вода попадала в глаза, заливала уши, рот, нос… — Ну я вам покажу! — крикнул Савка и неожиданно для «неприятеля» исчез под водой.

Хитрость его заключалась в том, что он не нырял в какую-либо сторону, а просто опустился в воду на месте и, энергично работая руками и ногами, проплыл под водой несколько метров, вынырнув рядом с одним из соперников. Обхватив его за пояс, завалил головой в воду и принялся методично окунать: раз, другой, третий… Наглотавшись, тот стал отплевываться и кашлять, а разгоряченный маленькой победой Савка бросился ко второму и с ним проделал то же самое, что и с первым. Заметив, что двое приятелей повержены и выведены из «боя», третий соперник, самый толстый и неповоротливый, предпочел бежать.

— Сдаюсь, Савка, сдаюсь! — кричал он, пытаясь ускользнуть от цепких рук Савелия, но его неповоротливость, усиленная сопротивлением воды, сослужила ему плохую службу: он был схвачен и опрокинут в воду. На его счастье наглотаться иртьшской воды ему много не пришлось: с берега донесся женский голос:

— Говорков! Савелий, подойди, пожалуйста, ко мне!

— Да мы играем, Марфа Иннокентьевна! — с горячностью стал оправдываться Савелий.

— Я вижу! — улыбнулась воспитательница, полненькая невысокая женщина. Миловидное лицо ее, обрамленное кудрявыми волосами, светилось добротой и нежностью. Строгие массивные очки, за которыми она иногда пыталась скрыть мягкость своего характера, не делали ее строже. Хотя надо сказать, что она редко ими пользовалась, и только для того, чтобы рассмотреть что-либо вдали. Марфа Иннокентьевна заменила Руту.

— Подойди ко мне! — настойчиво повторила воспитательница.

Не без сожаления выпустив из рук толстячка, который, потеряв равновесие, бултыхнулся в воду, поднимая в воздух мириады разноцветных брызг, засверкавших на солнце яркими огоньками, Савелий нехотя вышел на берег.

— Вот что, Савушка! — стараясь быть серьезной, произнесла воспитательница. — Пойди и приведи себя в порядок: оденься в парадный костюм, причешись, а потом приходи ко мне в кабинет… в директорскую…

— Хочу познакомить тебя с… — Воспитательница неожиданно смущенно запнулась, но тут же спохватилась: — …с одними хорошими людьми…

— Опять в сыновья детей мнут? — догадливо произнес Савелий, потом вздохнул совсем по-взрослому и деловито добавил, безнадежно махнув рукой: — Не возьмут, худенький я… Сколько раз уж хотели… Он снова вздохнул и послушно отправился одеваться.

Марфа Иннокентьевна с жалостью смотрела ему вслед, пока он не скрылся в жилом корпусе, потом вздохнула точно так же, как и Савка, и быстро подала в директорскую…

Савелия не впервые выбирали для «смотрин», но от него всякий раз стыдливо отказывались Однако каждый раз он волновался и ждал, что придет добрая и красивая женщина, похожая на тетю Тому и на Марфу Иннокентьевну, заберет его в сыновья и вся его жизнь станет сплошным праздником…

Вот и сейчас, услышав эту новость, он очень спешил: вдруг не дождутся и уедут, не встретившись с ним. Руки никак не хотели попадать в рукава полосатой футболки, а ноги — в штанины темно-серых брюк, подаренных шефами. Однако он справился, взглянул на себя в большое трюмо, установленное между кроватями, пригладил мокрые непослушные вихры и несколько раз «проутюжил» рукой стрелки на брюках.

У самого входа в административный корпус Савелий быстро огляделся и юркнул за угол. Наклоняясь под итогами окнами, он подкрался к кабинету директора. Створки окна были приоткрыты, и Савелий прислушался.

А мне все-таки непонятно, голос Марфы Иннокентьевны звучал несколько раздраженно, когда двое бездетных людей усыновляют ребенка, тогда все ясно и вполне естественно, а вы… Она сделала паузу. — У вас же есть уже ребенок?!