Срок для Бешеного

— Я не понимаю, какое вам до этого дело? — спокойно отозвался женский голос, который вполне можно было спутать и с мужским: настолько грубым и низким он был. Савелий вскарабкался на завалинку и с опаской заглянул в окно. Полная, вычурно одетая дама с ярко накрашенными губами невозмутимо разглядывала свои ухоженные руки с ядовито-красными ногтями.

— Как вам ни кажется странным, но мне действительно не безразлично, как будет жить единю моих воспитанников, будет ли ему хорошо в новой семье…

— Вы что же, думаете, ему будет хуже в нашей семье, чем в вашем приютском доме? — Дама заметно начала терять терпение и спокойствие.

— Я этого не говорила… пока, во всяком случае! — мягко возразила Марфа Иннокентьевна. — А почему ваш муж не приехал вместе с вами за ребенком?

— Мой муж, как вам, вероятно, известно, занимает ответственную должностей у него просто физически нет времени, чтобы отвлекаться по… — она явно хотела сказать «по пустякам», но вовремя спохватилась, — …по тем вопросам, с которыми я могу справиться сама… — Женщина горделиво улыбнулась, довольная тем, что ей удалось вывернуться из щекотливого положения. — Так где же этот мальчик?

— Сейчас появится, я ж его прямо из речки вытащила…

Услышав, что воспитательница взволнована его долгим отсутствием, Савелий спешно соскочил на землю. Подбежав к дверям кабинета, он перевел дыхание и негромко постучал.

— Входи, Говорков, входи! — сразу отозвалась Марфа Иннокентьевна.

Чуть приоткрыв дверь, Савелий бочком проскользнул и остановился у порога, переминаясь с ноги на ногу. Немного помедлив, тихо поздоровался.

— Здравствуй, здравствуй, мальчик! — Женщина даже не пыталась скрыть разочарование. Беззастенчиво обошла его вокруг, внимательно осматривая с ног до головы. — Какой же ты худющий! — поморщилась она, ощупывая его руки, грудь, как покупатель на невольничьем рынке.

Чтобы как-то скрыть свою досаду и неловкость, Марфа Иннокентьевна смущенно улыбнулась Савелию:

— Познакомься, Савушка, — это Алла Семеновна.

— Ты можешь называть меня Альбиной Семеновной! — перебила ее женщина. Савелий тут же согласно кивнул.

— Так вот, Савушка, Альбина Семеновна хочет взять тебя жить к себе домой… — продолжала воспитательница. — Ты как, будешь возражать?

Эта фраза явно не устроила гостью, и она недовольно посмотрела на Марфу Иннокентьевну.

— Ну, что же ты молчишь? — не обращая внимания на недовольство посетительницы, спросила воспитательница Савелия.

— Я… я не знаю… — Он наконец поднял голову и посмотрел своими голубыми печальными глазами, в которых было тревожное ожидание, сначала на женщину, потом на Марфу Иннокентьевну. — Тетенька же говорит, что я худющий… Значит, не приглянулся. Его детская непосредственность смутила женщину.

— Это я так… для себя отметила! — быстро пояснила она в тут же распорядилась: — Ладно, иди собирайся и подходи к воротам — там наша «Волга» стоит…

Савелий вопросительно взглянул на воспитательницу, словно не веря еще, потом радостно улыбнулся: наконец-то и его тоже выбрали в сыновья! Он столько ждал этого момента, что даже растерялся и позабыл, что хотел сделать, когда услышит это важное решение. Много раз он мысленно репетировал, как радостно бросается он к своей новой маме и новому папе, обнимает, целует их… Савелий уже заранее любил их той чистой и всепрощающей любовью, какая бывает только у детей. В его глазах было написано столько счастья, столько радости, что Марфа Иннокентьевна, ревниво посмотрев на женщину, грустно кивнула ему:

— Иди, собирайся… Я тоже сейчас приду и помогу тебе…

Окрыленный и радостный, выскочил Савелий из кабинета и побежал первым делом на берег, чтобы рассказать своим друзьям о неожиданном счастье, свалившемся на него…

Пацаны! — кричал он на бегу. — Ладаны!.. Меня в сыновья берут! Берут в сыновья!

Первыми к нему подбежали его бывшие соперники.

— Савка, а как же мой день рождения? — растерянно проговорил толстенький паренек. — Тетя Валя столько печенья напечет…

— Ничего, Серый, слопаете, а мне теперь магазинного купят! — Он похлопал огорченного паренька по плечу

Фартовый ты! — завистливо протянул ушастый Ничего, и вас скоро тоже всех заберут в сыновья, вот увидите, — успокоил их Савелий. — Ну, мне пора собираться, а вы к нашей машине идите… Там у ворот… «Волга»! — не удержался он, чтобы не похвастаться.

Он быстро побежал к жилому зданию, а приятели смотрели с завистью ему вслед, потом, словно по команде, устремились к воротам…

Ну где пропадаешь? — спросила Марфа Иннокентьевна, когда Савелий вбежал в спальную палату Она уже принесла новенький вещмешок и аккуратно укладывала в него нехитрые пожитки.

К пацанам бегал… прощаться! — Савелий неожиданно бросился ей на шею. — Мама-Марфочка! Я никогда, никогда не забуду вас!.. Я все время буду навещать вас! А если она не разрешит — буду писать! Длинные-предлинные письма! А когда вырасту большой, то всех вас заберу к себе… Всех-всех…

Воспитательница крепко прижала к груди, его голову, чтобы он не заметил ее волнения, и тихо произнесла: