Сроку давности не подлежит

В 1944 году фашисты, ликвидируя лагерь, отобрали из заключенных 300 человек и заставили их носить дрова на лесную поляну. Другие 700 человек раскладывали их для костров. Всех заключенных силой оружия заставляли ложиться вниз лицом на поленья, расстреливали их из автоматов и пистолетов, а затем поджигали костры.

В июле 1942 года двумя железнодорожными эшелонами на станцию Расику гитлеровцы доставили 3 тысячи человек, затем автобусами перевезли их к холмам Калеви-Лийва и там расстреляли. В дальнейшем на протяжении 1943 и 1944 годов к этим холмам фашисты привозили все новые группы граждан и расстреливали. Следствием установлено, что здесь было уничтожено 5 тысяч человек.

В городе Нарва немецко-фашистские захватчики создали семь лагерей для мирных граждан и военнопленных. Под лагеря они приспособили эстонскую начальную школу, корпуса льнопрядильной фабрики, русский клуб, «Красные амбары». В одном только лагере для советских военнопленных, размещенном в «Красных амбарах», постоянно находилось 15–20 тысяч человек. За три года в Нарве гитлеровцы расстреляли около 30 тысяч мирных граждан и советских военнопленных. 8 тысяч советских людей они уничтожили в лагерях уезда Вирума. Всего в Эстонии было уничтожено 125 тысяч человек.

Все эти расследования проходили или начинались еще в годы войны. Публиковавшиеся материалы были широко известны советским людям. Они усиливали ненависть к врагу, готовность пожертвовать здоровьем и жизнью во имя быстрейшего освобождения соотечественников, томящихся в фашистском аду.

В этой связи мне вспоминается 1943 год. Это было что-нибудь в феврале — марте. Наша часть стояла тогда в лесах Смоленской области, близ села Посконь.

Смоленскую землю жестоко истерзала война. Людского горя мы видели вокруг много. Однако, когда я прочел в одном из февральских номеров газеты «Правда» о зверствах фашистов в Ростовской области, не верилось, что все это совершает человек против человека. Нет, человек этого не может сделать. Для этого надо быть зверем, причем зверем жестоким и кровожадным.

Я помню, какое впечатление произвело это сообщение на бойцов нашей части. Люди рвались в бой, только в бой, за освобождение Родины, за спасение советских людей.

Помню, как командир части Гапоненко, мои однополчане Ушаков, Назаров, Чувахин, Саша Кириченко и другие стали с горечью делиться своими опасениями за судьбу родных и близких. У Гапоненко семья осталась в Киеве, у Чувахина — в Сталинграде, у Ушакова — под Тулой, у Саши — в Ставрополе. Известий от семей не поступало, но все же в каждом из них жила надежда, что, может быть, их родных и близких обошла стороной страшная участь.

И вот уже позже, когда стал работать в Чрезвычайной государственной комиссии и мои коллеги, расследовавшие преступления нацистов в Киеве, Ставрополе, Сталинграде и других городах и республиках, привозили документы, показания свидетелей и массу фотографий, обличающих фашистов в их изуверстве, я в полном объеме представил, как бы зримо ощутил масштабность этих преступлений, их массовость, продуманность, преднамеренность и устрашающий характер, рассчитанный на запугивание и закабаление советских людей. Но враг и на этот раз просчитался. Ужасы фашистского ада вызвали у советских людей не страх, не покорность, а несокрушимое стремление разгромить и уничтожить фашизм. Помню, какое сильное впечатление произвело на нас, присутствовавших на заседаниях Международного военного трибунала в Нюрнберге, оглашение на процессе документов о Житомирском лагере истребления, где находились советские военнопленные. Под рождество 1942 года группу военнопленных-инвалидов (все они были лишены одной или двух рук) вывезли за пределы лагеря и начали расстреливать. Неожиданно оставшиеся в живых набросились на охрану, убили двоих эсэсовцев, захватили оружие и разбежались. Некоторые из них присоединились к партизанам и вплоть до освобождения Житомирщины сражались с фашистами. Таких актов героического сопротивления заключенных история гитлеровских лагерей смерти зафиксировала много. Они были практически в каждом лагере. Фашисты, конечно, замалчивали их. Но мы в процессе расследования узнавали о мужестве обреченных людей либо по косвенным упоминаниям в документах, либо по словам немногих оставшихся в живых свидетелей. Советские люди и в фашистской неволе жили мыслью только об одном: о грядущем разгроме фашизма, о приближающемся часе расплаты с палачами за все, что они совершили против человечества. И одержанная нашим народом великая победа стала лучшим памятником тем 20 миллионам, которые отдали свою жизнь за свободу и независимость Советской Родины.

Лагерь уничтожения в Майданеке