Ссадина

Последняя парта у стены пустовала, поэтому на ней я и расположился. Впереди сидели две девчонки. Слева сидел тщедушный паренек в очках с позолоченной оправой, пялился на меня, почесывая свои темно-каштановые волнистые волосы. Я кивнул ему и погрузился весь в учебу: достал тетрадь, ручку, поглядел на учительницу.

Первый урок пролетел быстро. На перемене со мною никто так и не заговорил. Я сидел, разглядывая надписи на парте: по части сношений с чужими матерями отметились многие; был еще длинный состав вагонов и всякая вульгарщина.

Звонок рассадил всех по местам. Паренек в очках забежал в класс перед учителем и плюхнулся за мою парту, тяжело дыша. На следующем уроке он тоже сидел возле меня. Девчонки все время оборачивались к нам и хихикали. Парни перешептывались, говорили что-то о “прилипале”.

После всех уроков Прилипала увязался за мной. Я был и не против. Один человек меня вполне устраивал, если же рядом терлись двое, мне становилось немного неуютно – двоих вздуть было бы трудновато, если что не так.

Половину пути мы провели молча, но вдруг его прорвало.

– Мир жестоко относится к животным, – говорит. – Мой супергерой может превращаться в животных. Первый номер моего комикса: он превращается в бродячего пса, чтобы спасти ребенка от другого пса – бешеного. Но мать ребенка впоследствии прогоняет героя, чуть ли не камнями бросается. Понимаешь?

– Нет, – признаюсь я.

– Бродячие животные не мешают нам, а иногда и помогают, но мы все равно к ним равнодушны, а иногда и обходимся совсем плохо. Дети пожалеют моего героя и возненавидят злую женщину.

– Когда это они помогали? – спрашиваю я.

– Взять хотя бы случай: бродяга-пес нашел в лесу младенца и отнес его людям.

– Ну, не знаю.

– Каждая жизнь ценна, – продолжал Прилипала. – Мы покупаем животных, они надоедают – мы выбрасываем их на улицу, а потом отстреливаем, потому что они могут быть опасны для детей. Понимаешь?

Больше он не проронил ни слова. Мы распрощались около моего двора. Прилипала поплелся обратно. У меня складывалось чувство, что с ним я найду общий язык. Чудной он немного, но это даже к лучшему. Мне вообще нравятся странные. Все, что странно – просто непривычно. В детсаде я один водился с парнем, который вечно таскал с собой червей и всяких жуков, иногда и ящериц; в игрушечных машинках можно было часто обнаружить за рулем рогача, а под юбки куклам он подкладывал мухоловок. Его никогда не укладывали в “тихий час” в общей комнате.

Я пообедал яичницей с сублимированной лапшой. На более изысканный обед у меня не было сил. Первый день в новой школе вымотал меня невозможно. Хотелось пропустить чашечку-другую кофе, взбодриться, успокоиться, но его не было. Мой взгляд невольно остановился на сигаретной пачке на полу у мусорного ведра. Заглянул в нее – пустая.

Думать долго не пришлось. Я подкрался к комнате отца, услышал гомон радио – это значило, что он спит. Отворил дверь. В нос сразу же ударил перегар. Шаг за шагом, стараясь не дышать, я крался к тумбочке у его кровати, где лежала пачка. Я вытянул одну, собрался положить пачку на место, когда он схватил мое запястье. От неожиданности я отпрыгнул назад. Отец не отпустил меня, поэтому свалился на пол, сопроводив резкую перемену обстановки крепкими выражениями. Я вырвал руку из его цепкой хватки и побежал. Он поднялся и последовал за мной. Долгие две минуты продолжалась погоня во дворе, пока он не начал кашлять и задыхаться. Отец сидел на ступеньках у дома, я – на старой автомобильной покрышке метрах в трех от него.

– Пойми, я не хочу, чтобы мой сын курил, – сказал он и пошел в дом.

В руке у меня осталась поломанная сигарета. Я выбросил ее в траву.

Глава третья

Утро не заладилось. У холодильника я обнаружил лужицу из разбитых яиц. Лапша закончилась еще вчера. Хлебница порадовала четвертиной позавчерашнего хлеба – немного майонеза и кетчупа, вот тебе и бутерброды. На приличный завтрак не тянет, но все же лучше, чем ничего.

На углу меня поджидал Прилипала. Слишком довольный, как на такую рань. Он увидел меня и улыбнулся, поправляя очки.

– Ты что тут делаешь? – спросил я.

– Шел в школу, решил подождать тебя, – говорит.

– Ты вроде бы живешь в другой стороне?

Он кивнул в подтверждение и мы пошли. Полдороги никто не проронил ни слова, а потом он начал:

– Изначально я хотел стать мультипликатором, знаешь, на любительском уровне. Только все полетело к чертям. Много уходит времени на создание хотя бы пятиминутного мультфильма. Я не могу так работать. Когда проходит слишком много времени между началом работы и ее окончанием, идея начинает казаться мне глупой. Затем я узнал о прозрачных пленках и понял: ни черта у меня не получится, понимаешь? Я потрачу кучу времени, пока не освою хотя бы азы. Не глупо ли прожигать время зря на освоение дела, которому тебя могут научить другие?

– Глупо, – соглашаюсь я.

– Поэтому я и решил пока что заняться комиксами – с ними проще, можно рисовать кучу деталей, хоть миллиард, а в следующем кадре их уже и нет.

– И ты их рисуешь?

– У меня пока что только наброски.