США и Англия – 80 лет воздушного террора

Ни одно предприятие не было разрушено полностью. 136 получили сильные повреждения, 28 менее серьезные и 35 незначительные повреждения. Саксонская фабрика по производству сыворотки была выведена из строя на неопределенное время. Согласно донесению начальника полиции ожидалось, что фабрики и заводы Дрездена в течение трёх-шести недель восстановят производство в объёме от 50 до 100 процентов.

Два завода фирмы “Заксенверк” по производству комплектующих для электронного оборудования, располагавшиеся в районах Нидерзедлитц (8 километров к юго-востоку от центра) и Радеберг (14,5 километра к северо-востоку), избежали попадания фугасных бомб. На завод в Нидрезедлитце случайно упало несколько зажигательных бомб, с которыми справились заводские пожарные. Было разбито несколько окон. На следующий день после тройного удара на работу явилось небольшое число работников, на короткое время прекратилась подача газа и электричества. По сообщению руководства, из пяти тысяч сотрудников фирмы в первую неделю не вышло на работу менее трёхсот. Считалось, что они погибли.

На самом деле это объясняется тем, что большинство рабочих набиралось из окрестных деревень, а зона полного разрушения охватила районы проживания среднего класса. Примечательно, что единственное предприятие в Дрездене, которое строилось с учетом вероятности воздушных налётов, завод по производству снарядных взрывателей фирмы “Цейс-Икон” в Нойштадте, не пострадал вообще»[40].

Итоговый доклад начальника полиции Дрездена подтверждает, что мосты не были выведены из строя. Пострадали автодорожные мосты Августа, Карола, Лохвитц и Носсен, так же как и железнодорожный мост Мариенбрюк. Но из них только мост Августа был поврежден в такой степени, что к марту 1945 г. был ещё закрыт.

То же самое касалось и проходивших через город железных дорог. По утверждению начальника полиции Дрездена, перевозки по железным дорогам (официальная цель налётов) почти не пострадали. Хотя движение на несколько дней было приостановлено, но к концу февраля поезда снова шли через город. В опубликованной через несколько лет в ГДР «Истории разрушения и восстановления Дрездена» утверждалось, что «железнодорожные линии не подверглись серьезным разрушениям. Аварийные службы смогли восстановить их так быстро, что не возникло никакой существенной дезорганизации движения».

Рассказывая об уничтожении архитектурных шедевров города, авторы этой работы писали: «В отличие от этих памятников культуры и Старого города в целом транспортные сооружения не были разрушены. Нанесенный им ущерб оказался сравнительно небольшим и, таким образом, движение в Дрездене и из него на самом деле не прерывалось. Например, железнодорожные линии у центрального вокзала расчищались за несколько часов, и поезда переводились на временные пути». К 15 февраля через Дрезден-Нойштадт пошли регулярные поезда.

Психологическое воздействие на германский народ от уничтожения Дрездена оказалось совсем иным, чем думали в Лондоне и Вашингтоне. Оно не парализовало волю к сопротивлению, а наоборот, вызвало всплеск ненависти к англосаксам и евреям. Ирвинг писал: «В Британии британский офицер задал пленному немецкому генералу вопрос о возможных последствиях таких налётов. “Дрезден горит, и вы ожидаете, что народ подумает?” “Так не может больше продолжаться. Они разрушают один город за другим”. На самом деле значительная часть населения, включая женщин, считает иначе. Они говорят: “Вот оно, разрушение в чистом виде. Они уничтожают все, сбрасывают бомбы на невинных женщин и детей. Они все ненавидят нас, все они преступники, англичане – это только ширма, на самом деле это преступный элемент, евреи”. Они не имеют в виду евреев как таковых, а просто понимают это как преступную стихию, как нечто дьявольское. Именно такой и будет реакция. Поэтому, несмотря на колоссальные потери, каждый новый воздушный налёт будет вызывать только чувство глубокой ненависти”.

Похоже на то, что такая точка зрения не являлась исключением. “Сожжение Дрездена усилило подозрения относительно того, что западные союзники были заинтересованы только в уничтожении немецкого народа, – отмечал в своих написанных после войны мемуарах бывший начальник пожарной охраны Германии. – Дрезден в последний раз сплотил немцев под знаменем со свастикой и бросил их в объятия пропагандистских служб, которые как никогда раньше могли теперь делать упор на страх: страх перед безжалостными воздушными налётами, страх перед принятым планом Моргентау, страх перед угрозой уничтожения немцев как нации”»[41].