СССР-2010

– Нет. Нет. Нет… Это примитивное понимание. Большинство проблем можно решить и без заказного убийства. Например, если дочь какой-то крупной шишки подсела на наркоту, Карл мог договориться с сицилийцами, и больше ни один дилер в городе не осмелился бы ей продать. Или, например, если в какой-то компании подозревали, что кто-то из сотрудников сливает информацию налево – Карл мог организовать негласную проверку, понятно, что с нашей помощью, помощью наших сотрудников. Отставных, конечно.

…

– В конце восьмидесятых ЦРУ начало исследования по теме «Наследие». Его целью было подготовить новое поколение разведчиков по вашему стандарту – когда к разведдеятельности готовят с детства. Первоначально в проекте было четырнадцать человек. Уже в школе они учили языки, с ними занимались специальные репетиторы. Родители у всех детей этой первой группы были кадровыми сотрудниками ЦРУ, они и занимались с ними лично, и контролировали ход обучения. Проект виделся так, что каждый ребенок из проекта «Наследие» должен был иметь как бы две идентичности. Первая – обычный гражданин, с обычной профессией, вторая – прирожденный разведчик, смелый, сильный, ловкий, подготовленный. Обученный с детства двойной игре. Николь точно была в проекте.

– Поздравляю, – сказал Янкель, – вы уже калечите собственных детей. Заставляете их жить двойной жизнью с детства, лишаете их детства.

– Да бросьте, – беззлобно сказал Аминов, – это детский сад по сравнению с тем, что творит армия. И вы скажете, что у вас таких программ нет? Ни за что не поверю. Идет холодная война. И каждый в ней делает все, чтобы победить.

Я глянул на улицу… опыт Афганистана заставлял меня даже в родном городе время от времени смотреть по сторонам, оценивать ситуацию. «Рено» мигал аварийкой.

– Аварийный сигнал. Уходим.

– Он не идейный? – спросил я, когда мы сели в машину на стоянке у проходной.

– Нет, – сказал Янкель, – хотя человек очень незаурядный. Его отец ветеран ЦРУ, в семье были постоянные скандалы, в каком-то смысле отец его психологически искалечил. Ему безгранично доверяли в ЦРУ, он избежал чисток Энглтона[56], и за счет этого сильно продвинулся по карьерной лестнице – вплоть до начальника отдела внутренней контрразведки – должности, которую ранее занимал Энглтон. Его проблемы с алкоголем были настолько серьезные, что жена ушла от него, попутно обобрав до нитки. Потому-то в один прекрасный день он и постучал в двери советского посольства. На своей должности он имел неограниченный доступ ко всем агентурным делам и выдал нам всю агентурную сеть. Потом его пришлось спасать. Здесь мы лечили его от алкоголизма, ему и сейчас нельзя больше бокала красного вина в день.

Я молчал. Разведка – чертовски грязное дело, и в ней нет подонков – есть материал для работы. Отец Маши был явно чище и достойнее Эймса, но он мертв, а Эймс – жив. Нет в этом мире справедливости.

– Нету…

– Что? – спросил Янкель.

– Нету счастья в этой жизни, – сказал я. – Что мне делать?

– Теперь ты знаешь, что можно ожидать от этой Николь. Я рассчитываю, что ты поработаешь с ней. Она подкатила к тебе один раз, подкатит и второй.

– То есть? – переспросил я.

– То и есть. Трахни ее. И попытайся понять, что ей здесь надо. Я останусь здесь, буду тебя курировать. Дело особой важности.

Я посмотрел на себя в зеркало заднего вида машины. Досчитал до пяти. Потом в обратном направлении – от пяти до нуля.

– Я – не ласточка[57], Михаил Ефимович. Я немного другим занимаюсь.

– Ишь, какие мы! – разозлился Янкель. – Приказ будет, и ласточкой станешь, и…

– Я советский офицер.

Янкель мгновенно перестроился.

– А в чем проблема? Я тебе не шестидесятилетнюю в постель подкладываю. Сто двадцать на сто двадцать, на сто двадцать.

– А знаете, как говорится, баба целку один раз теряет.

…

– Работать я буду. Но в пределах, которые установлю для себя я сам. Половой тряпкой я быть не собираюсь. Чтобы потом сбухаться, как вон этот…

Янкель молчал, что могло означать все что угодно.

– Куда вас отвезти, Михаил Ефимович?

– Квартиры у вас тут как снимают? – проворчал Янкель.

– Да как везде. Через сеть. Если надолго, жучки тусуются в сквере, чуть повыше Чулка[58]. Там подешевле, и никаких вопросов с пропиской и всеми делами.

– Поехали…

«Реношка» салатового цвета стояла у нового заводоуправления, у гаражей (там же инструктажи по технике безопасности проводят, и есть оружейный магазин), я подъехал, опустил окно.

– Что?

– Да тип какой-то крутился с импортной камерой. Решили перебдеть.

– Правильно решили.

– Нет проблем…

Ижевск, СССР. Парк культуры и отдыха им. Кирова. 18 июля 2010 года

И так вот я оказался меж двух огней, между молотом и наковальней. С одной стороны – Маша, с другой – эта Николь.

Я не знаю, это специально Янкель такие подлянки подкидывает или как? Случайно у Михаила Ефимовича ничего не происходит.