СССР-2061. Том 4[сборник рассказов ; СИ]

Карин подошел к Петухову и встал у него за спиной. Тот не возражал. Зачем, если через несколько секунд установка выйдет на заданный режим? Кому тогда будут нужны все эти секретные коды? Но Геннадия меньше всего интересовали набираемые шефом цифры. То, что он должен был сделать, легко происходит только в кино…

Второй диск… Третий… пятый… седьмой! Петухов говорил, не замолкая… Вот его рука потянулась к вставленному в красную кнопку ключу.

Все! Времени больше не оставалось.

Этот прием они изучали на курсах специальной боевой подготовки и не раз отрабатывали на специальном манекене, подающем громкий сигнал, если прием был проведен некачественно. Что на живом человеке все пройдет так легко, Карин не ожидал. Сгиб локтя левой руки под подбородок, правая охватывает голову сверху. Резкий рывок, отвратительный хруст шейных позвонков — и грузное тело Петухова обмякло, клонясь в сторону. Карин с трудом опустил его на пол и оттащил в угол за трансформатор. Эта зона не просматривалась камерами наблюдения, и теперь, даже если охранники захотят проверить зал, тела они не увидят.

Дальнейшие действия были многократно и тщательно обдуманы, и Карин действовал почти автоматически. Сделав нужные переключения, он заблокировал ключ, вывел управление установкой на компьютер, всунув в гнездо модем мобильного интернета. Теперь пуск мог быть произведен нажатием кнопки "Энтер", или переданной с телефона СМСкой. Вдруг нестерпимо захотелось покончить со всем разом и нажать кнопку. Но сделать так значило бы уйти от ответственности, спрятать голову в песок.

Набрав Лену, Геннадий извиняющимся тоном сказал:

— Леночка, прости подлеца, но все срывается. Шефу попала вожжа под хвост, захотелось, хоть убейся, провести эксперимент именно сегодня. Ленок, ты никуда не уходи, может быть, я успею где-то к часу.

— Но как же… — в голосе Лены слышалось нескрываемое огорчение.

— Ну, прости, милая, — Карину было нестерпимо стыдно, но другого выхода не оставалось. — Все, не могу больше говорить, шеф идет!

И он выключил трубку. Обрезана еще одна нить, соединяющая его с прежней жизнью.

Охранник на входе, заглянув в списки, поинтересовался:

— А Петухов что, остался?

— Да, в экспериментальном зале, — теперь, когда это произошло, сохранять спокойствие почему-то стало легче. — Сказал, надо закончить какую-то работу.

Охранник повернулся к напарнику и незаметно покрутил пальцем у виска. Но Карин все равно этого не видел. Он старался не смотреть на обреченных на страшную смерть ребят. Господи, хоть бы их оказалось поменьше!

В свою квартиру на пятом этаже он взбежал по лестнице, чтобы не встретиться в лифте с соседями. Но они и так уже вовсю провожали старый год, и никто не выходил из квартир. Дома в ванной Геннадий обрил наголо голову, собрав волосы в пакет, чтобы выбросить их подальше от дома, затолкал за щеки специальные тампоны. Он сам не ожидал, что внешность может настолько измениться… Забрал заранее приготовленный паспорт на имя Станислава Сергеевича Дерюгина тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения и, не оглядываясь, вышел из дома.

Нужный номер Карин набрал, используя незарегистрированную сим-карту. Написал короткое сообщение из нескольких цифр и, инстинктивно зажмурившись, нажал кнопку вызова. Несмотря на закрытые глаза и отделявшие его от института полтора километра, вспышка ослепила. Чуть позже пришел звук, но это был не взрыв, а что-то похожее на змеиное шипение, от которого почему-то заложило уши. Некоторое время он тыкался в разные стороны, как слепой котенок, даже испугался, что навсегда потерял зрение, но вскоре стал различать смутные силуэты.

Когда зрение полностью восстановилось, Карин не увидел заслонявшего прежде огни Московской кольцевой дороги огромного куба Института. Там, где он только что стоял, светилось оранжевое зарево, и кто-то страшно кричал. Убедившись, что дело сделано, Геннадий медленно побрел прочь. Чудовищное изобретение Петухова было похоронено, дай Бог, навсегда.

Еще сутки после этого глаза болели, как обожженные электросваркой, лицо покрылось розовым загаром, и местами с него сошла кожа.

Камер наблюдения в метро и на вокзале Карин не опасался — он и сам не узнавал себя в зеркале. Да и кто бы стал искать его, если для всего мира он сгорел во вспышке адского пламени вместе с Институтом? Единственные два человека, охранники, видевшие, как он уходил с работы, уже никому ничего не расскажут. Зато Лена, оставшаяся соломенной вдовой, подтвердит, что за полчаса до взрыва Геннадий звонил ей и сказал, что задерживается на работе. В глубине души, после того, что случилось, Карин сам не числил себя среди живых…