СССР: Дневник пацана с окраины

– От имени всех учеников нашей школы… От имени комитета комсомола хочу выразить протест против планов правительства США по созданию «Звездных войн». Мы хотим мира во всем мире, а «Звездные войны» увеличивают вероятность новой войны и развивают гонку вооружений…

* * *

Я сидел в спальне, делал домашку по алгебре. На кухне разговаривали мама и папа.

– И что он теперь будет делать? – спросил папа. – Где будет жить?

– В общежитии. Он не хочет у мамы – сказал, что любит независимость…

– Именно – независимость. И с Леной все это только из-за его независимости. Думал только о себе. Пластинки по сто рублей покупал, ты можешь себе это представить?

– Во-первых, не по сто, а по семьдесят пять. А во-вторых, он не за зарплату их покупал – каждое лето ездил в экспедицию в Узбекистан. И, в-третьих, не забывай, что у нее он – второй муж. А первый был какой-то начальник большой. Она – избалованная, привыкла к роскоши…

– О чем ты говоришь, какая роскошь? Она – нормальная женщина, хорошая хозяйка. Могли бы жить, завести детей… Жора во всем виноват. Пить надо было меньше…

– Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала. «Пить надо меньше!» Вспомни, какой сам позавчера пришел?

– Мы отмечали отпуск Семенова…

– А что, если отмечали, то можно прийти домой на рогах?

– Ладно, закрыли эту тему.

Я встал, зашел в зал. Наташа сидела на диване. На экране телевизора каталась пара фигуристов. Я закрыл за собой дверь.

– Слушай, о чем это они говорят?

– Дядя Жора разводится с тетей Леной и уходит жить в общежитие…

– Из-за чего разводится?

Наташа пожала плечами.

– Сам у него спроси, если хочешь…

– А тебе что, трудно сказать?

– Я точно не знаю. Был у них какой-то конфликт. Кроме того, он пил…

– Слушай, а почему у них нет детей?

– Нет, ну ты задаешь такие вопросы… глупые. Про это не спрашивают, понимаешь? Это их личное дело.

– А они точно разведутся? Или, может, еще помирятся?

– Не знаю. Похоже, что точно.

На экране фигуристы начали кланяться. Показали судей с оценками. Все поставили десятки, кроме одного.

* * *

Я, Коля и Серый сидели на кровати в их комнате и играли в «тысячу». Серый отрастил длинные волосы – он стал слушать «металл». На майке у него под трафарет были набиты буквы «HMR» – «heavy metal rock».

– Ты говоришь, он ко всем пристает? – сказал Серый. – Он что, этот Кузьменок, самый высокий в классе? Или самый сильный?

– Не, не самый, – сказал я. – Игнатович – самый сильный. Он занимается дзюдо. На Игнатовича Кузьменок не лезет. Знает, что получит.

– Значит, он хитрый. И еще – наглый. Полез сначала на кого-то одного – и он не ответил. А другие стояли и смотрели. И он понял, что можно лезть и на других. Это все – простая психология… Не люблю таких личностей…

– Скажешь тоже – личность, – перебил Коля. – Урод он, а не личность.

– Ты что, шуток вообще не понимаешь?

– Тут не до шуток. А если б он ему глаз выбил? – сказал я. – Он прямо по очкам его бил…

– По очкам бить нельзя. За это он получит по башке. Где, говорите, его можно найти?

– Да хер его знает, – сказал Коля. – Тем более сейчас холодно…

– Может, на карьере в хоккей играет? – Я посмотрел на Серого.

– А почему на карьере? – спросил Серый. – В школе что, каток не залит?

– Залит, но некоторые пацаны на карьере играют.

– Короче, добьем «тысячу» и пойдем прогуляемся. Поищем этого идиота…Значит, я пас. Ты?

– Пять, – сказал я.

Коля глянул в свои карты.

– Десять.

– Играй.

Карьер начинался за автобазой. Летом пацаны иногда в нем купались, и я тоже, раза два в том году. Кусок льда был освещен прожектором с автобазы. Играли шесть человек, три на три. Все были без коньков, а вратари и без клюшек. Вместо ворот на льду лежали куски кирпича, а шайбой была сплющенная консервная банка. Я знал почти всех пацанов – они в том году закончили восемь классов и ушли в разные училища. Кузьменка не было.

Мы прошли мимо белого кирпичного забора автобазы и вышли на Челюскинцев. Справа, у диспетчерской «Зеленый Луг», стояли три троллейбуса. Мы повернули к пятиэтажкам, прошли магазин «Хлеб-Молоко» в доме 170-а.

– Можно еще на остановке посмотреть… – сказал Коля. – Или возле дома сто восемьдесят один бэ, сразу за книжным…

– Посмотрим везде, – сказал Серый. – Раз вышли на охоту, значит, будем искать. – Он вынул пачку «Астры», щелкнул зажигалкой, затянулся. – Уроды должны быть наказаны. «Килл зем олл» – «убей их всех», как поет группа «Айрон Мэйден».

Кузьменок сидел на остановке с Косаченкой и его малым – он учился классе в третьем.

– Вот он, – сказал Коля.

– А остальные, я так понял, не при делах? – спросил Серый. Коля кивнул. – Тогда, парни, мы с вами прощаемся.

Косаченко с малым поднялись и ушли. Серый схватил Кузьменка за куртку.

– А с тобой мы сейчас поговорим.

– Я его не трогал первый… Он сам начал. И очки я не хотел разбивать. Нечаянно получилось…

Серый резко дал Кузьменку в нос.

– Смотри, тоже нечаянно получилось…

– …Не, я, правда, не хотел. Слово пацана…