СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг.

После урегулирования Сианьского инцидента Кремль предпринял еще одну попытку возврата к вопросу об обеспечении коллективной безопасности на Дальнем Востоке. 11 марта 1937 г. М.М. Литвинов в беседе с Цзян Тинфу поднял тему Тихоокеанского пакта. Нарком отметил, что заключение только двустороннего соглашения о взаимопомощи между Москвой и Нанкином нежелательно, поскольку может убедить Англию и США в достаточности принятых мер для безопасности Китая. В связи с этим Литвинов рекомендовал объединить усилия советской и китайской дипломатии для того, чтобы склонить Вашингтон и Лондон к подписанию коллективного договора⁷⁰².

1 апреля 1937 г. Богомолов озвучил советское предложение Кун Сянси. Предполагалось заключение договора о дружбе, включавшего кредитное соглашение на сумму 50 млн долларов для закупки Нанкином боевой техники и снаряжения, а также обучение в СССР китайских летчиков и танкистов. Отдельно предусматривалось обязательство обеих сторон всемерно содействовать заключению Тихоокеанского пакта о взаимопомощи. Несмотря на очевидную выгоду предложения, ГМД продолжал оставаться в нерешительности. По мнению Богомолова, Чан Кайши еще не потерял надежду договориться с Японией. Поэтому предложение Москвы осталось без ответа⁷⁰³.

14 мая 1937 г. премьер-министр Австралии Дж. Лайонс выступил с предложением заключить Тихоокеанский пакт о ненападении. Советский полпред в Англии И.М. Майский обсудил с ним перспективы переговоров, сообщив о предпочтительности пакта о взаимопомощи. Представитель Австралии позитивно отнесся к данной идее, но высказал сомнение в готовности к ее реализации Англии и США. Это подтвердили результаты работы полпреда в Америке А.А. Трояновского. Вашингтон отверг возможность взаимопомощи, а пакт о ненападении счел бесполезным без участия в нем Японии⁷⁰⁴. В результате очередная мирная инициатива так и не была реализована.

Инцидент у моста Лугоуцяо 7 июля 1937 г., положивший начало японо-китайской войне, резко изменил настроения в дипломатических кругах. Международное сообщество вновь продемонстрировало нежелание способствовать урегулированию конфликта на Дальнем Востоке. Дальнейшее развитие событий во многом зависело от договоренностей Москвы и Нанкина.

В новых условиях Чан Кайши стремился к немедленному заключению пакта о взаимопомощи между Китаем и СССР без участия в нем третьих держав. 16 июля 1937 г. соответствующий вопрос был поднят Сунь Фо в ходе беседы с советским полпредом Д.В. Богомоловым в рамках обсуждения мер по стабилизации обстановки на Дальнем Востоке. 19 июля последовало повторное официальное предложение. Представитель Гоминьдана Чэнь Лифу подчеркнул, что «китайское правительство в любую минуту готово подписать пакт о взаимопомощи»⁷⁰⁵. Но Москва придерживалась схемы, согласно которой в первую очередь следовало вести переговоры по Тихоокеанскому пакту, после этого перейти к обсуждению договора о ненападении и только затем ставить вопрос о взаимопомощи⁷⁰⁶. В ситуации, когда Нанкин уже вел войну с Японией, Москва не считала возможным в двустороннем порядке брать на себя такие обязательства. Это могло стать поводом к конфликту с Токио. Кроме того, требовалось подтверждение, что в случае предоставления военных материалов они не будут использованы против страны-поставщика. В качестве гарантии выступил договор между СССР и Китаем о дружбе и ненападении. Он был подписан 21 августа 1937 г.⁷⁰⁷ Соглашение стало фундаментом для военного и политического сотрудничества СССР и Гоминьдана.

В соответствии с положениями этого документа Москва и Нанкин приняли решение воздерживаться от нападения друг на друга, в том числе совместно с иными державами. Вторая статья договора закрепляла, что в случае агрессии третьей стороны участники соглашения «обязуются не оказывать ни прямо, ни косвенно никакой помощи такой третьей или третьим державам в продолжение всего конфликта, а равно воздерживаться от всяких действий или соглашений, которые могли бы быть использованы нападающим или нападающими к невыгоде стороны, подвергшейся нападению»⁷⁰⁸.

В ходе подписания договора его участники выступили с устными декларациями, уточнявшими второй пункт соглашения. Д.В. Богомолов отметил, что «Советский Союз не заключит какого-либо договора о ненападении с Японией до того времени, пока нормальные отношения Китайской Республики и Японии не будут формально восстановлены». Министр иностранных дел Китая Ван Чжунгуй от имени своего правительства заявил, что его страна «…не заключит в течение действия договора о ненападении… какого-либо договора с третьей державой о так называемых совместных действиях против коммунизма, который практически направлен против СССР»⁷⁰⁹. Эти заявления потребовались, так как Москва стремилась получить подтверждение неприсоединения Китая к Антикоминтерновскому пакту, а Нанкин – конкретизировать позицию Кремля в отношении Японии и удержать советское правительство от заключения с Токио пакта о ненападении.