СССР: логика истории.

Наиболее емко эту мысль выразил Ф. Энгельс: “Пока тот или иной способ производства находится на восходящей линии своего развития, до тех пор ему воздают хвалу даже те, кто остается в убытке от соответствующего ему способа распределения… Лишь когда данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя, когда условия его существования в значительной мере исчезли и его преемник уже стучится в дверь, — лишь тогда все более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости… В нравственном негодовании, как бы оно ни было справедливо, экономическая наука может усматривать не доказательство, а только симптом”[169]. Возможно, если бы эта цитата почаще попадалась на глаза высокопоставленным руководителям Советского Союза, история СССР имела бы другой финал.

Отличие современного капитализма от капитализма XIX и начала XX века в том, что он накладывает существенные ограничения на степень эксплуатации наемного труда. В качестве контролера и регулятора этих ограничений выступает государство. Во всех странах развитого капитализма существуют законы, устанавливающие максимальную продолжительность рабочего дня и минимальный уровень заработной платы, регламентирующие труд несовершеннолетних. Государство обеспечивает гражданам широкий спектр социальных прав и гарантий, например, в случае потери трудоспособности. Через налоговую систему и бюджет государство фактически осуществляет перераспределение доходов в пользу менее обеспеченных слоев населения.

К. Маркс констатировал в “Капитале” наличие не только относительного, но и прогрессирующего абсолютного обнищания рабочего класса в XIX веке. В настоящее время абсолютного обнищании трудящихся нет: уровень жизни в развитых капиталистических странах постепенно растет. Но остановлена тенденция и относительного обнищания, о чем косвенно свидетельствует тот факт, что отношение доходов наиболее и наименее обеспеченных слоев населения остается стабильным (хотя абсолютный разрыв в доходах при этом, естественно, увеличивается).

Безусловно, капитализм не изменил и не изменит своей сути, поскольку он не может существовать без эксплуатации чужого труда. Вместе с тем эволюция капитализма в течение последних ста лет в сторону ограничения степени эксплуатации очевидна. Это означает одновременно смягчение — в определенной степени — остроты проявления основного противоречия капитализма, в том числе и в форме антагонизма между наемными работниками и буржуазией.

Непосредственной причиной, вызвавшей “гуманизацию” капитализма, явилась классовая борьба. Социальные права завоеваны трудящимися в длительной борьбе с капиталистами, сопротивлявшимися ограничению своего права на эксплуатацию. Однако классовая борьба сама является лишь следствием происходящих в обществе процессов, связанных с изменениями в производстве, распределении и социальной сфере Реально существующие в обществе к общественном производстве объективные противоречия, отражаясь в сознании людей, приводят в итоге к обострению классовых отношений. В соответствии с этой логикой глубинную причину, вызвавшую трансформацию варварского капитализма XIX века в капитализм современного типа, следует искать не в самой классовой борьбе, а в развитии общественных производительных сил и вызванном этим развитием изменении характера труда. Капитализм стал другим потому, что изменился характер труда, и капитализм сумел к этому приспособиться.

Этот вывод со всей очевидностью вытекает из сравнения характера труда в XIX веке и в настоящее время. В прошлом веке капитализм только вступил в машинную стадию производства, и уровень развития производительных сил был низким. Процесс разделения труда на фабрике на последовательность простых операций, выполняемых с помощью машин, привел к преобладанию неквалифицированного труда, не требующего образования и длительного обучения. Исполнение каждой операции не требовало большой силы, ловкости и умения рабочего обращаться со своим инструментом. Труд перестал быть искусством, каким он фактически был в эпоху ремесленного производства. Человек из умельца, творца превратился в простой придаток машины. От него требовались только самые простые, однообразные приемы, не требующие обучения. Интенсивность его работы задавалась скоростью движения исполнительных органов машины. К. Маркс в “Капитале” приводит ответ управляющего одной из фабрик на вопрос, каким образом поддерживается интенсивность труда рабочих: “Они не могут пренебречь своим делом; раз они начали, они должны продолжать; они являются частями одной и той же машины”[170].