СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Имелись в ту пору и отдельные колхозы, которым удавалось добиться неплохих результатов. Их часто ставили в пример. Но число таких колхозов было еще незначительно, а их успехи не могли изменить общей картины неудовлетворительного состояния колхозного земледелия. С точки зрения экономического состояния между одним колхозом и другим существовали значительные различия. Некоторые оказывались в более выгодном положении: причиной тому могли быть близость крупного города с рынками, возможность выполнения хорошо оплачиваемой работы, пусть даже и не земледельческого характера, наконец, просто более плодородные почвы. В общем и целом, впрочем, это не меняло облика деревни. Как утверждали советские экономисты, и в те годы продолжался рост общественного достояния колхозов, их неделимых фондов, в которые они были обязаны отчислять часть своих доходов. Даже если это и было так, речь шла об очень незначительном росте; а поскольку изначально колхозы находились на очень низком уровне, трудно было почувствовать сколько-нибудь реальный прогресс.

Крестьянин, его огород и двор

Плохое состояние дел отражалось на доходах колхозников. В 1937–1938 гг. произведенная в колхозе продукция делилась примерно в следующих пропорциях: треть шла в счет разных обязательств государству, треть – на производственные нужды самого колхоза (корм скоту, семена и т. д.) и около четверти распределялось между колхозниками по заработанным трудодням. Что касается денежных доходов, то 20 % расходовалось на покрытие производственных издержек хозяйства и в среднем 14 % – на внутреннее накопление. По уплате налогов около 45 % дохода распределялось между колхозниками.

Заработки работающего в колхозе крестьянина могли варьироваться в значительных пределах от колхоза к колхозу. Средние цифры, как те, что публиковались в описываемые годы, так и те, которые подсчитаны советскими историками, являются довольно приблизительными. Из них явствует тем не менее, что колхозник получал на трудодень в 1937 г. (наиболее урожайном) в среднем 4 кг зерна, а в другие годы – около 2 кг. Другого рода продуктов распределялось весьма мало. В основном труд оплачивался зерном. Выдавалось и денежное вознаграждение, но минимальное: в среднем оно ни разу не достигало рубля на трудодень. Денежный годовой заработок колхозной семьи, как утверждается, вырос со 108 руб. в 1932 г. до 376 руб. в 1937 г., когда средний годовой заработок городских трудящихся превышал 3000 руб. Но и эти цифры мало о чем говорят: были и такие хозяйства, где на трудодень не выдавали ни копейки. Крестьянин, таким образом, был поставлен в такое положение, когда он мог ждать от колхоза в лучшем случае хлеба, но не денег: денег давали мало и не всегда. Суммируя натуральную оплату и денежную, крестьянин констатировал, что итог получается мизерный. Это, в свою очередь, побуждало его, если возможно, заниматься деятельностью другого рода или уж, во всяком случае, отдавать максимум энергии оставшемуся у него маленькому личному хозяйству.

Чтобы составить себе представление о значимости явления, необходимо напомнить, что представляло собой колхозное крестьянство во второй половине 30-х гг. По переписи 1939 г., в сельской местности в СССР проживало около 115 млн. человек по сравнению с 56 млн., проживавшими в городах. Из этих 115 млн. 67 % жили в колхозах, причем 27 % составляли рабочие и служащие (в категорию рабочих в данном случае включаются работники совхозов), 3,6 – крестьяне и кустари-единоличники, 2,4 % – коллективизированные кустари. Колхозников было около 75 млн. человек, из которых 35,5 млн. – в трудоспособном возрасте (от 16 до 59 лет): в составе советского общества они были не только наиболее многочисленной, чем любая другая, но и самой четко очерченной социальной группой. Четко очерченной, но не однородной, как не было однородным сельское население в целом. В преобладающей части своей – 90 % – колхозники занимались ручным и малоквалифицированным трудом. Правда, в результате усилий государства по подготовке крестьян к управлению машинной техникой появилась новая для советской деревни фигура – механизатор, то есть, как правило, тракторист или комбайнер. Механизаторы составляли чуть больше 7 %, что означало как-никак 2,5 млн. человек. Если они работали в МТС, то, в отличие от простых колхозников, пользовались правом на минимальную гарантированную зарплату. Но именно потому, что моторы для них уже были не в диковинку, многие из них стали уезжать в город. Еще около миллиона человек принадлежали к слою колхозного руководства, включавшего наряду с председателем бригадиров и специалистов, если таковые имелись, что пока было редкостью.