СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

Все эти эпизоды имели большое символическое значение. Страна рывком продвинулась вперед. Ко всему прочему, она продвинулась по совершенно новому пути, без кредитов и иностранных капиталов, без пружины в виде частной прибыли, но во имя коллективных интересов, хотя и сформулированных и выраженных волей верховной власти. Быстро выросшая экономика находилась целиком в руках государства. К концу второй пятилетки государственной была практически вся промышленность, как крупная, так и средняя и мелкая; государственной была и торговля: оптовая, внешняя и внутренняя. Впрочем, государственным, как вскоре мы убедимся, был также контроль над всеми формами производства, даже не зависящими непосредственно от государства. Прогресс, которого добилась страна, выглядел еще более рельефно на фоне кризиса всего остального мира. Разумеется, Россия и на исходной черте не могла считаться слаборазвитой страной; это можно было сказать самое большее лишь о некоторых ее, правда весьма обширных, частях. Теперь и эти территории были охвачены процессом всеобщего преобразования. Каждый шаг вперед был оплачен дорогой ценой; настолько дорогой, что следы ее еще долго не исчезнут. Но результаты наконец начинали консолидироваться. В историю развития человечества была вписана новая глава, и это добавляло еще один мотив к тем, которые привлекали к СССР такое множество симпатий и внимательных взоров.

Компромисс в деревне. Два новых фактора силы

Колхозный съезд и колхозный Устав

Во второй половине 30-х гг. была доведена до конца и коллективизация. Для социального преобразования страны завершение этого трудного дела было не менее важным фактором, чем создание крупной промышленности. Однако результаты его в силу средств и методов, примененных для их достижения, были отнюдь не положительными. К концу 1932 г. 211 тыс. колхозов объединяли 14,7 млн. крестьянских дворов, что составляло 61,5 % общего их числа. В октябре этот показатель возрос до 71,4 %, в июле 1935 г. – до 83,2, к концу 1937 г. он составил 93 и к середине 1940 г. – 97 %. Непрерывное увеличение процента коллективизации не отражает всей сложности явления, ибо процент этот выведен на основе резко сократившегося числа крестьянских дворов. С 1 января по 1 апреля 1933 г. – решающий период для закрепления достигнутого в процессе коллективизации: число единоличных хозяйств уменьшилось на 4,8 млн. единиц, однако в колхозы вступило лишь 2,1 млн., остальные просто прекратили существование. До начала коллективизации насчитывалось около 25 млн. дворов; к началу 1933 г. их оставалось еще 23,7 млн.; к апрелю 1935 г. – 21 млн. и к концу 1937 г. – меньше 20 млн. В 1940 г. в колхозах числилось 18 661 300 дворов, представлявших без малого 100 % крестьянских хозяйств. Значительное численное уменьшение объяснялось уходом в города, а также – особенно в 1933–1934 гг. – большим сокращением населения в самих деревнях.

Завершению коллективизации способствовали важные элементы компромисса, которые по ходу дела были в нее введены. Возобновление колхозного наступления после тяжелого кризиса зимой 1933/34 г. опиралось на итоги дискуссий по вопросам сельского хозяйства, состоявшихся в Центральном Комитете партии и на совещаниях секретарей обкомов во второй половине 1934 г., то есть в то время, когда всего сильнее было то направление, которое мы условно обозначим как «кировскую тенденцию». Это вовсе не значит, что начиная с какого-то момента вступление в колхозы крестьян, остававшихся вне коллективных хозяйств, сделалось просто делом их доброй воли. На них оказывалось сильное давление: взимались большие налоги, устанавливались более высокие, чем для колхозников, заготовительные нормы, хотя нормы в колхозе были и без того весьма обременительными. Инициатива введения этих мер, как утверждают, исходила лично от Сталина. В то же время в ход были пущены некоторые реальные стимулы и средства убеждения. Даже после вступления в колхоз крестьянину предоставлялось небольшое личное хозяйство – клочок земли и хлев.

По правде говоря, и после катастрофических перегибов зимы 1929/30 г. колхозник сохранял право собственности на маленький участок земли вокруг своего дома, хотя никто толком не знал, в чем оно состоит. В июле 1934 г. на последнем совещании секретарей обкомов, о котором имеются сведения, было решено облечь это право собственности в четкую законодательную форму. Процесс ее выработки продлился несколько месяцев и завершился в феврале 1935 г. на Втором Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Съезд утвердил также новый Примерный устав сельскохозяйственной артели, придавший колхозам более определенный юридический статус.