СССР при Брежневе. Правда великой эпохи

Приход к власти Андропова, как и многое другое в истории, был, с одной стороны, случаен, но, с другой стороны – вполне закономерен. Случаен в том смысле, что на посту председателя КГБ мог оказаться не либерал-западник «железный Юрик», а человек, стоявший на позициях патриотизма или даже умеренного русского национализма, как это было в случае с «железным Шуриком» (Шелепиным). Сам КГБ также мог оказаться под более пристальным контролем общества или Брежнев сумел бы проявить политическую волю и передать власть кому-то из более близких к себе людей. Что же касается закономерности прихода Андропова к власти, то и тут все очевидно: человек, упорно поработавший для достижения вожделенной цели – власти – получил заслуженную награду. В партийном руководстве многие не любили Андропова, но его оппоненты не смогли вовремя сорганизоваться, сделали это только через год, когда что-либо менять было уже поздно. А вот Андропов все делал вовремя, т. е. загодя.

В последние годы жизни Брежнева он очень расчетливо, всеми доступными бойцу невидимого фронта средствами укреплял свои позиции. Его труды не пошли прахом. Никто из андроповских соперников, будь то члены «днепропетровского клана» или лидеры крупных столичных парторганизаций не выступили против восхождения всемогущего ставленника КГБ на высшую ступеньку власти в стране. Более того, на Пленуме ЦК КПСС, проходившем 12 ноября 1982 года, с предложением о выдвижении Андропова на пост генсека выступил не кто иной, как его главный конкурент К.У. Черненко. При этом, как вспоминал В.И. Воротников, Черненко в своем выступлении многозначительно отметил приверженность Андропова к коллективной, коллегиальной работе. Реакция Андропова была не менее многозначительной. В своем ответном слове он пообещал решать вопросы «по возможности коллегиально. Но не всегда к всеобщему удовлетворению».

Тем самым Андропов, даже на уровне ничего не значащего ритуала, недвусмысленно заявил претензии на безусловное лидерство и четко продемонстрировал свое нежелание делить высшую власть с кем-либо из членов советского руководства. Видимо, неслучайно в те месяцы по стране широко распространился довольно острый анекдот (хотя, надо отметить, вполне лояльный и даже в чем-то доброжелательный по отношению к Андропову):

«Идет заседание ЦК КПСС.

– Кто за избрание Юрия Владимировича Андропова генеральным секретарем ЦК КПСС? Поднимите руки! Единогласно! А теперь проголосовавшие могут опустить руки и отойти от стенки».

Избрание Андропова генеральным секретарем ЦК КПСС у нас в стране и за рубежом было встречено неоднозначно. Многие рядовые граждане связывали с Андроповым надежды на коммунистический реванш – все больше и больше людей чувствовали потребность перемен, тихая и уютная атмосфера брежневского времени не могла соответствовать народу, привыкшему встречать и преодолевать трудности. Многие из тех, кто поверил дешевой саморекламе органов безопасности, которая навязывалась в 1970-е годы в многочисленных фильмах и книгах о чекистах, разведчиках и пограничника, теперь верил, что Андропов сумеет навести в стране порядок и придать ускорение ее развитию. Вряд ли доверие к Андропову было бы таким безоглядным, если бы уже в то время стало известно, как относятся к Андропову враги нашей страны – внутренние диссиденты и забугорные наблюдатели, в том числе штатные «прорицатели» западных спецслужб и советологических центров. Многие из них встретили Андропова буквально «на ура», как своего. Вот что сообщает об этом в своей книге Рой Медведев, знавший внутреннюю кухню диссидентов и западных аналитиков не понаслышке:

«Громадное количество комментариев по поводу избрания Андропова появилось и в прессе всего мира. В основном они были благожелательными: обозреватели и политологи самых разных направлений выражали надежды на изменения к лучшему во внешней и внутренней политике СССР. В западных газетах и журналах можно было прочесть об Андропове как о “новом Кеннеди”, о том, что он “хорошо информирован в международных делах”, что это человек, “выделяющийся своей культурой” по сравнению с другими кремлевскими вождями, что Андропов – “тайный либерал”, что “он хорошо говорит на английском языке”, что он “прагматик, открытый для политической умеренности и экономической реформы”, “как Генри Киссинджер, хорошо информирован в иностранных делах”, “подвержен влиянию Запада”, “собирает пластинки современной западной музыки и отдыхает за чтением американской детективной литературы”… Положительно восприняли избрание Андропова Генеральным секретарем ЦК и многие из наиболее известных советских диссидентов, находящихся в эмиграции». Павел Литвинов заявлял: «Андропов вполне оппортунистичен. Он гибок и стремится к изменениям»¹¹⁰.