СССР: вернуться в детство?..

А потом, к вечеру, меня вдруг (очень своевременно, да-да) посетила мысль: а семейное обучение в данный момент вообще разрешено? И не дуб ли я дерево? Стоило ведь сперва поинтересоваться обоснованиями — что там в законе об образовании написано, например? Может, и не стоило дёргаться, а надо было спокойно полтора года дома посидеть, и только потом про экстернат заикаться. Потому что сдам я сейчас экзамены за начальную школу — и ка-а-ак заставят меня в четвёртом классе сидеть! Мне шесть лет, а там все дылды, вот удовольствие-то!

РОДНЯ

12-13 декабря 1981

В субботу школы тоже учились, а вот продлёнки не было. Я подкараулила маму после первой смены и уговорила сходить её в дальнюю стекляшку, за мойвой. Мы купили здоровенный бумажный пакет — килограмма два, наверное! — сразу жарено-копчёной. Одну рыбку я съела прямо там, в магазине, аж трясло меня — так хотелось. А уж дома отвела душу!

Ни разу не видела, чтобы человек был так счастлив за восемьдесят копеек.

Бабушка смотрела на меня почему-то жалостно, а потом сказала:

— Баба Маня-то мойву тоже сильно любила…

Баба Маня — это моя вторая бабушка, папина мама. И до меня вдруг дошло, что здесь она умерла совсем недавно, в восьмидесятом. Пятнадцатого декабря.

— Год уж во вторник будет, — вздохнула бабушка.

А я ведь помню похороны. И каких-то родственниц с Тулуна, которые приглашали меня в гости, и плыть на лодке, вроде, надо было…

— Блинов во вторник сделаешь? — попросила я бабушку. Она слегка подняла брови:

— Хорошо.

Потом мы ещё успели в лес пробежаться на лыжах. Мы вообще каждую субботу с мамой наладились на лыжах ходить — если погода, конечно, позволяла. А то знаете, есть такие экстремалы, которым всё нипочём: хоть ветер с ног сбивает, хоть дубак минус тридцать. Мы в этом отношении, как бы это сказать, дамы без фанатизма.

А в воскресенье мама с бабушкой снова засобирались в гости. На этот раз к дяде Саше — это который тоже учитель физкультуры, я рассказывала. На улице, неожиданно и нетипично для Иркутского декабря, случилась чуть ли не оттепель, и в автобусах вместо прибитого снега на полу стояли лужицы с мокрой снежной кашей. Мы трое в валенках, конечно, как корабли…

Тётя Нина встречала гостей в дверях, красивая-а-а. Мне она, помимо прочего, вообще казалась всегда образцом элегантности, даром что девушка из деревни. Хотя… Кто их знает, откуда её родители в ту самую деревню прибежали, родословной-то никто не спрашивал. Отец её здоровенный крепкий мужик был, с такой выправкой… я долго думала, что он военный. А матушка даже куриного мяса не ела, брезговала, потому что — внимание! — курица в сору роется!

Но выяснять, кто каких кровей, себе дороже было. Мы-то тоже из купеческих, и лучше об этом было не говорить.

Маленьких детей у Дядь Саши не было, тётя Нина делала отдельный детский стол, но там собралась целая куча подростков, а больше таких мелких как я никто сегодня не взял, и бабушка тихонько посадила меня рядом с собой. А я вовсе была не против. Посижу хоть, посмотрю, какие они все молодые…

Стол как всегда ломился, и ели и пили, а уж пели! Тётки у меня знатные певуньи, одна мама у нас других талантов, со слухом у неё не очень.

Постепенно мужики начали выходить в подъезд курить. Дядь Саша не курил, но ходил поговорить за компанию, в чисто мужском кругу. И тут бабушка завела разговор про высшее — всё-таки Нина и Клара учителя, да Клара к тому же завуч. Все знали, что с высшим образованием получают побольше, но вот насколько?

— Правильно, мама! — сразу оживилась тётя Клара. — Я давно Гале говорю: надо поступать. Сейчас у тебя двадцать рублей разница, а стаж за десять лет перевалит — двадцать пять станет, а после пятнадцати лет — тридцать!

— Правда, Галя, — поддержала тётя Нина, — на заочном не так трудно учиться. Люба у нас пошла с начальных классов, вчера рассказывала, вообще: кто согласен на тройку — зачётки на стол — и всё. А вкладыш с оценками и не спросит никто, главное — диплом.

— Та́к мне неохота, — сморщилась мама. — Это ещё куда ездить — в Улан-Удэ!

Да, в Иркутском Пединституте отделения физкультуры, к сожалению, не было.

— Три года отучишься — уже перерасчёт ставки идёт! — важно подняла палец тётя Клара. — И с высшим аттестоваться легче — ещё плюс десять рублей. И на время сессии сохраняется зарплата.

Аргумент!

Вернулись мужики, и разговор сполз на другие темы, но мама ещё Клару с Ниной расспрашивала — кажется, начала рассматривать перспективу института всерьёз.

ГАЛАНТЕРЕЙНОЕ