СССР: вернуться в детство 4

Мы зашли в калитку и поставили велики у ворот. На лавочке напротив дома чинно сидела Таня, не успевшая ещё переодеться из парадной школьной формы (у пятых классов торжественная линейка сегодня была), и беседовала с бабушкой. Обе держали в руках по веточке и время от времени помахивали ими над раскладушками, на которых дрыхли три боевых карапуза.

— Пошли, — мотнул головой Вова, и мы гуськом зашли за ним в комнату — и даже бабушка, которой тоже было любопытно.

Вовка откинул клапан рюкзака и расстегнул молнию. Мы вытянули шеи — и тут я подумала, что вся эта сцена до ужаса напоминает активность в курятнике, когда главный петя нашёл какого-нибудь червячка и зовёт всех остальных — и куры сбиваются вокруг, посмотреть: чего это там такое интересное и, может быть, вкусное?

— Так, во-первых — малышне…

Из рюкзака показалась слегка помятая коробка, а из неё — юла, но не простая, а с полукруглым стеклянным куполом, под которым была нарисована пересечённая местность, протекающая через центр речка, и даже установлены два перпендикулярных речке заборчика. Сбоку на тонкой проволочке торчал всадник на белой лошадке. Мы раскрутили юлу, и всадник помчался вперёд, перескакивая через речки и заборы.

— Хорошая! — высказала веское слово бабушка.

— Теперь для всех…

Для всех оказались надувные мячи — обычные, типа пляжных, которые прикольно кидать друг другу. Пять штук — чтоб не дрались, должно быть.

— И для старших. Малышне не давать — подавятся!

Вова выложил на стол четыре квадратных пластмассовых коробочки с «Игрой пятнадцать», две — «Четыре по четыре»[1], цилиндрик с проворачивающимися рядами, в котором полагалось расставлять шарики по цветам (иногда его ещё называли «светофор», хотя цветов было сильно больше, чем три), игру на ловкость «Мишень»[2], большой квадратный плоский лабиринт с шариком и на закуску — шикарный многоэтажный лабиринт-кубик.

— Ни фига себе! — дружно выдохнули девчонки. По меркам советского ребёнка, груда этого богатства была сравнима с пещерой Али-бабы.

— И вот ещё, — Вовка пошарил на дне рюкзака и начал доставать…

— Шарики! — запищали Ирка с Наташкой.

Тут надо сделать лирическое отступление. Я, кажется, жаловалась уже, что с резинками для волос была проблема? Нет? Так вот, она была. Резинки были только какие-то аптечные, чёрные — грубые и постоянно зажёвывающие волосы. Я шила себе из белой резинки для трусов, иногда обшивала чехольчиками из ткани для пущей красоты. Были какие-то невидимки, даже с приделанными к ним ягодками, цветочками и прочей красотой. Но невидимки очень плохо держатся у меня на волосах.

Потом появились пластмассовые бананы. Мода была — умереть не встать! Гонялись за этими бананами, особо продвинутые модницы их «улучшали» — лаком для ногтей раскрашивали.

Но бананы я не любила по той же причине, что и невидимки.

И вот, если вы помните, народу потихоньку разрешили кустарщину. И нынешней весной появилось такое вот чудо! Шарики для волос. Проще говоря, это были два куска всё той же резинки для трусов (только волшебным образом разноцветной), вделанных в два шарика по краям. Самые первые по виду вообще напоминали погремушки, но я уже была рада — и хвостики они держали неплохо, и какая-никакая красота. Потом пошли кирпично-красные, и были они у всех. А таких, как Вова привёз, я в этом варианте событий ещё не видела — из яркой, переливающейся перламутром пластмассы и с резинкой круглой, типа шляпной. Шарики шли двух размеров, большие и маленькие. Вова наделил всех (кроме бабушки, понятное дело): две пары таких и две таких. Мне достались маленькие ярко-красные, похожие на вишни, и большие небесно-голубые. Всё, буду хвосты менять, форсить.

— Ну, девки, у вас сегодня праздник! — хлопнула в ладоши бабушка.

— И это ещё не всё, — Вова принял торжественный вид. — За добросовестный труд в юннатском хозяйстве «Шаман-камень» Таня и Ира премируются велосипедами «Кама» и «Ласточка».

Наташка с Иркой разинули рты, а Таня посмотрела на бабушку, а потом на нас:

— Что — насовсем?

— Конечно! — Вова прямо вошёл в роль председателя: — Разрешите поздравить и пожать вам руку, товарищ Таня.

Не хватало только горнов и барабанов. Зато Ирка с Наташкой азартно хлопали.

— Ну, всё, пошли испытывать! — не выдержала я. И мы побежали к калитке. Бабушка тоже заторопилась за нами.

Я хлопнула ласточку[3] по сиденью:

— Держи, Ирка! Это теперь твой.

— Чур, далеко не уезжать! — сразу запереживала баба Рая. — Только по даче! На дорогу не ездить!

Ну, правильно, раньше одна мелкая пешком бежала, а теперь обе на колёсах — надо сразу границы установить. Тут же пошла обычная настройка: как сиденье, да как руль? Тане даже ничего менять не пришлось, она ж на три года нас старше — как раз они с Вовкой примерно одного роста.

В общем, натурные испытания прошли отлично.

Девки сразу поехали вниз по улице. Трещали опять, как три сороки, громче всех, как всегда, Ирка. За ней маленькой вообще можно было не приглядывать, всегда слышно было, где кричит.

Мы стояли у ворот и смотрели им вслед.

— Чё там у нас по денежкам? — спросила я.

— Да рублей двадцать пять осталось.