СССР: вернуться в детство?.. (СИ)

– М-м! Ещё только будет! – Татьяна Геннадьевна прикусила губу и покачалась на стуле. – Давайте вот как. В феврале мы начинаем набор на следующий учебный год. Как только Оле исполнится шесть, я включу вас в списки – в порядке исключения. К себе вас возьму, я как раз первый класс набирать буду. Но только – никому! Позже октябрьских не берём уже, а у вас – февраль!**

**Принимались в первый класс

только дети, которым

уже исполнилось семь лет

или должно исполниться

в ближайшие два

после первого сентября месяца.

Мама сделала большие глаза и заговорщицки закивала.

– И я постараюсь вопрос с вашим экстернатом пробить, – Татьяна Геннадьевна сложила руки замочком. – А ваша задача: к сентябрю освоить программу на зубок!

Школьную ограду мы прошли молча. И дорогу перешли молча. И только потом мама сказала:

– Ну, ты даёшь. Не могла меня сперва спросить?

Я пожала плечами, хотя, наверное, в шубе это было малозаметно.

– Знаешь, оно как-то внезапно получилось.

Мама только вздохнула.

Бабушка открыла дверь с возгласом:

– Раздевайся скорей, «Королевство кривых зеркал» идёт!

Это, конечно, мне подгонялка. В детстве сильно я это кино любила, и в особенности за то, что героиня там была Оля, хоть и характер у неё оставлял желать лучшего. Все Оли, наверное, такие. Если я сейчас откажусь кино смотреть, все решат, что я заболела. Я поскорее разделась, плюхнулась на диван напротив телика, а чтоб от скуки не помереть, тетрадку взяла. Колоритное кино, так-то, поделаю-ка я наброски персонажей в движении...

А потом, к вечеру, меня вдруг (очень своевременно, да-да) посетила мысль: а семейное обучение в данный момент вообще разрешено? И не дуб ли я дерево? Стоило ведь сперва поинтересоваться обоснованиями – что там в законе об образовании написано, например? Может, и не стоило дёргаться, а надо было спокойно полтора года дома посидеть, и только потом про экстернат заикаться. Потому что сдам я сейчас экзамены за начальную школу – и ка-а-ак заставят меня в четвёртом классе сидеть! Мне шесть лет, а там все дылды, вот удовольствие-то!

РОДНЯ

12-13 декабря 1981

В субботу школы тоже учились, а вот продлёнки не было. Я подкараулила маму после первой смены и уговорила сходить её в дальнюю стекляшку, за мойвой. Мы купили здоровенный бумажный пакет – килограмма два, наверное! – сразу жарено-копчёной. Одну рыбку я съела прямо там, в магазине, аж трясло меня – так хотелось. А уж дома отвела душу!

Ни разу не видела, чтобы человек был так счастлив за восемьдесят копеек.

Бабушка смотрела на меня почему-то жалостно, а потом сказала:

– Баба Маня-то мойву тоже сильно любила...

Баба Маня – это моя вторая бабушка, папина мама. И до меня вдруг дошло, что здесь она умерла совсем недавно, в восьмидесятом. Пятнадцатого декабря.

– Год уж во вторник будет, – вздохнула бабушка.

А я ведь помню похороны. И каких-то родственниц с Тулуна, которые приглашали меня в гости, и плыть на лодке, вроде, надо было...

– Блинов во вторник сделаешь? – попросила я бабушку. Она слегка подняла брови:

– Хорошо.

Потом мы ещё успели в лес пробежаться на лыжах. Мы вообще каждую субботу с мамой наладились на лыжах ходить – если погода, конечно, позволяла. А то знаете, есть такие экстремалы, которым всё нипочём: хоть ветер с ног сбивает, хоть дубак минус тридцать. Мы в этом отношении, как бы это сказать, дамы без фанатизма.

А в воскресенье мама с бабушкой снова засобирались в гости. На этот раз к дяде Саше – это который тоже учитель физкультуры, я рассказывала. На улице, неожиданно и нетипично для Иркутского декабря, случилась чуть ли не оттепель, и в автобусах вместо прибитого снега на полу стояли лужицы с мокрой снежной кашей. Мы трое в валенках, конечно, как корабли...

Тётя Нина встречала гостей в дверях, красивая-а-а. Мне она, помимо прочего, вообще казалась всегда образцом элегантности, даром что девушка из деревни. Хотя... Кто их знает, откуда её родители в ту самую деревню прибежали, родословной-то никто не спрашивал. Отец её здоровенный крепкий мужик был, с такой выправкой... я долго думала, что он военный. А матушка даже куриного мяса не ела, брезговала, потому что – внимание! – курица в сору роется!

Но выяснять, кто каких кровей, себе дороже было. Мы-то тоже из купеческих, и лучше об этом было не говорить.

Маленьких детей у Дядь Саши не было, тётя Нина делала отдельный детский стол, но там собралась целая куча подростков, а больше таких мелких как я никто сегодня не взял, и бабушка тихонько посадила меня рядом с собой. А я вовсе была не против. Посижу хоть, посмотрю, какие они все молодые...

Стол как всегда ломился, и ели и пили, а уж пели! Тётки у меня знатные певуньи, одна мама у нас других талантов, со слухом у неё не очень.