СССР: вернуться в детство?.. (СИ)

Я расчертила лист на квадрат со стороной восемь ячеек – ручкой, чтобы не стереть линии, когда начну работать с числами. А потом заполнила табличку числами по порядку, стараясь нажимать едва-едва, чтобы линия получалась бледненькая. А потом начала стирать и менять числа местами в определённом алгоритме. Когда часть таблицы была заполнена, я проверила готовые строки – реально, одинаковое количество! Неужели я нашла ключ?!

Я бросилась усиленно заполнять дальше, чтоб скорее закончить всё и проверить столбцы тоже, и так увлеклась, что опомнилась, только когда гневный голос над моей головой произнёс:

– Это что такое? – и чья-то рука выдернула у меня тетрадку.

Я успела удержать фразу: «Это что за хамство?» – хотя для этого мне пришлось стиснуть зубы. Всё-таки моей матушке тут неплохо работается, сейчас нужно постараться в дипломатию.

Надо мной стояла директриса. И весь класс стоял колом в проходах между партами и таращился на меня. Включая совершенно несчастную Татьяну Геннадьевну.

– Добрый день, Алевтина Ивановна, – сказала я, поднимаясь. – Простите, увлеклась, не заметила вашего прихода.

– Ты чем занимаешься? – гневно потрясла она тетрадкой.

– Пожалуйста, обращайтесь с этим предметом бережно. Он содержит чрезвычайно ценную информацию.

– Нет, вы посмотрите на неё!

– Может быть, мы не будем срывать урок и поговорим в другом месте?

Я начала проталкиваться между учениками, и Татьяна Геннадьевна расстроенно сказала:

– Ребята, садитесь, – так что директрисе пришлось уже проще.

Я вышла из класса и пошла в сторону директорского кабинета. Алевтина Ивановна возмущённо клацала каблуками за мной. Более всего она напоминала надутую камеру, из которой подтравливает воздух.

Я шла и представляла себе, как гордо сейчас с ней поговорю. Я же издающийся автор, а не пуговичка вам от кальсон! И вообще, скажу: я и так согласилась на уроках сидеть, вам не кажется, что заставлять меня в придачу непрерывно смотреть на доску и записывать примитивные примеры – это всё на психологическую пытку смахивает? И ещё...

Я зашла в директорскую приёмную и проследовала мимо секретарши.

– Там никого нет! – воскликнула она.

– Вон она, сзади идёт, – мрачно ответила я и прошла в кабинет.

Памятуя о том, что наша директриса в те годы крайне трепетно относилась к тому, чтобы в её присутствии никто не смел садиться раньше неё, я остановилась у её стола, напротив директорского места. Так, пожалуй, даже лучше будет. Она сядет, и мы окажемся практически на одном уровне.

Директриса величаво... как это сказать?.. вшагала в кабинет и уселась в своё директорское кресло. Смотрела она крайне неприятно. А ведь будет вполне доброжелательная тётушка. Сильно потом. После всех своих несчастий. Удивительно, как люди меняются. Я думала всё это, пока она пафосно читала мне нотации. И вдруг, в паузе, услышала свой голос. Мдэ, бывает со мной такое, особенно в момент стресса, подсознание успевает сказать до того, как регулирующие процессы включатся:

– Алевтина Ивановна, не пускали бы вы сына на речку. Утонет ведь он...

– Что? – остановилась она на полном ходу.

Я тяжко вздохнула и потёрла лоб. Ну, вот заче-е-ем?.. Как мне вырулить теперь?

– Там... будет на дне какой-то бетонный блок с торчащей арматурой. Он нырнёт и насадится, прямо всем телом. Пока найдут, пока будут вытаскивать, он умрёт от кровопотери и утопления. И, возможно, от болевого шока.

Мне показалось, что у неё не только лицо побледнело, а даже глаза.

– Ты что такое говоришь?..

Я всё-таки села и ссутулилась:

– Я уже жалею, что вам рассказала. Я ведь не смогу назвать ни год, ни место. Только... он довольно большой уже будет. Может, даже в институте уже будет учиться. И, кажется, поедет с друзьями...

Стало слышно, как громко, отчётливо отсчитывают секунды стрелки настенных часов. И тут я сломалась. Я ведь помню её...

– Мы... с вами потом общаться будем... – немного, но перемена в человеке будет настолько оглушающая... Слёзы полились у меня в три ручья. – И вам после его смерти будет очень тяжело. Инсульт случится. Там будет ещё что-то плохое, это я уже не знаю. Но сына попробуйте спасти...

Я начала рыдать уже неостановимо. Достала из кармана фартука платок, высморкалась. Надо же было, чтобы срыв произошёл именно сейчас, именно здесь...

В руки мне тыкался стакан с водой.

– Оля... попей, – она сидела напротив меня на корточках, и была похожа на самую обыкновенную тётю, только что с гнездом на голове.

Я отхлебнула несколько глотков.

– Спасибо.

– Ты... ты откуда это всё?..

– Я не знаю. Только никому не говорите, пожалуйста. Люди начнут про своих спрашивать, а я что могу сказать? Иногда знаю. Вот... Андропов тоже долго не протянет. Год, наверное. Так что у вас будет время проверить.

Этой фразы она испугалась, оглянулась на секретарскую, прошептала:

– Ты лучше такое никому не говори.

Я судорожно вздохнула и кивнула:

– Ладно, не буду.

Алевтина Ивановна вернулась на своё место и раскрыла тетрадку:

– И всё-таки, вот это что такое, ты можешь объяснить?

Я привстала и заглянула в тетрадь.