Ссудный день

Вся викисвобода интернета ушла в топку. По радио транслировали исключительно Толботта с перерывами на одобренную арийскую музыку – в основном польки, вальсы и джиги. Платиновые хиты клавесина и волынки. В новостях говорили, что пожары устраивают лоялисты. Партизаны. Толботт лично опроверг слухи, что бывший президент спасся, а вместо него убили двойника.

По официальным данным, президент прежде соединенных штатов мертв. По официальным данным, пожары, которые вспыхивали по ночам и выгоняли беспомощных людей в темноту, устраивали бунтовщики. Бандиты. Разбойники с большой дороги. Вероятно, канадцы. Ник обратил внимание, что гнездом подлого терроризма теперь стала Канада.

Если верить книге Толботта, на протяжении всей современной истории добропорядочные чернокожие подвергались преследованиям. Всякий раз, когда очередной город начинал полыхать в пожарах, черные, не щадя себя, кидались спасать имущество, а белые спешили арестовать их за мародерство. Вот и теперь огонь пожирал в Портленде квартал за кварталом, и всякий, кто бросался на помощь, попадал под арест. Людям давали срок по сфабрикованным обвинениям, грузили в вагоны и отправляли в трудовые отряды.

Коробки на улицах предлагали альтернативу. По выражению Толботта, менее полезные члены общества имели право самоустраниться посредством случайной или намеренной передозировки. Пожары убирали героев. Наркота выкорчевывала трусов. И только Ник мог под кайфом перебиваться без еды, когда с едой случались перебои. А вот сон – другое дело. Вожди так рьяно принялись вырубать леса себе под стручковую фасоль и краснокочанную капусту, что подняли с обжитых мест стаи волков и койотов. Теперь эти хищники, а также медведи и пумы забредали в города и охотились в парках и на улицах. По ночам слышались их вой и визги жертв, а Ник, закинувшись таблеточками, спокойно спал в первой попавшейся брошенной машине.

Уже при свете дня он находил следы ночных происшествий. Следы эти могли быть размазаны по целому кварталу. Ребра и позвоночник в одном месте, голова и тазовые кости где-то в другом. Череп мог вообще пропасть, хотя содранный скальп с волосами обычно не трогали. Кисти рук тоже. На тротуаре или по переулку между домами разливалась липкая лужа подсохшей крови, и от нее во все стороны тянулись багровые следы. Медвежьи или волчьи. Ну и еще падальщиков, которые явились потом – койотов, крыс, сорок, енотов. По каждому такому следу можно было дойти к обглоданной кости или недоеденным кишкам. К тому, что осталось от непутевого лузера. Пальцы на обглоданных руках могли быть унизаны бриллиантовыми кольцами и рубиновыми перстнями; хищники выедали глаза, но оставляли запачканные кровью жемчуга на шее. Звери хорошо понимали, что́ имеет настоящую ценность.

Ксанакс позволял справиться с самым неприятным аспектом городской жизни. Это не голод и не предсмертные вопли в ночи. Самой худшей проблемой было одиночество.

Шаста исчезла. И Уолтер. И Хавьер. В центре города остались одни клинические психи, которых Ник старательно обходил стороной.

Вот пожалуйста, на перекрестке шныряет превосходный образчик. Совершенно голый старик с обрывками грязного скотча на запястьях и лодыжках. Тщедушное тело все в корке запекшейся крови, тощие руки и ноги иссечены мелкими порезами. Ковыляя по тротуару, старикан заметил Ника и замахал руками, вытягивая шею.

– Уолтер! – звал он, вертя головой то туда, то сюда. – Уолтер!

Ник махать в ответ не стал и быстренько смылся.

По Толботту, война между Севером и Югом не имела никакого отношения к рабству. На самом деле ее главной целью было сокращение численности ирландцев, понаехавших в северные города. Этот «молодежный бугор» следовало нейтрализовать.

Следующую коробку Ник нашел на бульваре Вудсток. Прибрал к рукам таблетки. В районе Уэстморленд, возле остова сгоревшего дома он обнаружил гору обугленной мебели. Полный шкаф шмотья на вешалках – «гуччи», «армани», «ральф лоран». Такое теперь под запретом. Еще там был пистолет; к сожалению, без патронов. И гитара. Целехонькая.

Самый худший аспект одиночества – тишина. Ник только и слышал, что шум ветра и пение птиц. Он снял рюкзак, вытащил пакет с таблетками и сунул под язык две штуки ксанакса. По рту разлилась их сладость.

Третью коробку он нашел на Норт-Ист-Миссисипи-авеню и принялся разорять содержимое.

* * *

Толботт говорил медленно, а собравшиеся вокруг увлеченно внимали.

– Погребальные ямы должны быть прямоугольные, девять метров на девяносто, три с половиной метра в глубину. – Он выдавал им инструкции, сидя привязанным к стулу. – Дно каждой необходимо проложить полиэтиленовой пленкой толщиной в шесть миллиметров и полуметровым слоем водоупорной глины.

Чтобы они не тратили силы попусту и делали все одинаково, он наказал:

– Не изобретайте колесо!

Вот уже несколько дней подвал служил чем-то вроде клуба. Штаб-квартирой. Командным центром. Сначала пришли Нэйлор и Эстебан из «Анонимных наркоманов». За ними следом потянулись другие, набранные, видимо, на таких же сборищах по всей стране.