Стаб (СИ)

Многорукий присел передо мной, подняв с пола одну из бутылок.

- Ты как настоящий солдат выполнил приказ ценой жизни. Но если ты всерьёз собрался сдохнуть, сделай это на улице.

- Меня отравили...

- Правильно сделали. Я сказал тебе метнуться туда и обратно, а ты там решил остаться на фуршет. Мило посидели?

Он отвинтил крышку и приник к бутылке. Я смотрел, как быстро двигается его кадык. Он хлестал выпивку, как воду, не морщась и не отрываясь до тех пор, пока не осушил половину.

- Прости... спаси меня... - Не знаю, с чего я взял, что он может справиться и с этим. Он не был похож на лекаря. Скорее даже наоборот.

- А-а, это уже второй раз за день. - Он наклонился надо мной, и я весь замер в ожидании облегчения. Но Многорукий лишь запустил руку в мой карман, доставая торчавшие оттуда фотографии. - Это еще что за хрень?

А то ты не знаешь.

Он разглядывал их неторопливо, словно видел впервые.

- Нашел себе объекты для подражания?

Я не понимал его. На этот раз и не хотел понимать, если честно.

- Вот эта - ничего. И эта тоже. Да все они - горяченькие. Окажись здесь любая из них, началась бы новая война, представляешь? А этого наши иерархи ни в коем случае не допустят. - Он приблизил одну из картинок к моему лицу, словно оценивая различия. - Непохож.

Кинув фотографии себе за спину, словно ничего не стоящий мусор (за который Майлз продал бы душу), Многорукий выпрямился и пошел наверх. Он забрал бутылки с собой, а меня оставил на полу, давая поразмыслить над моим положением в этом доме.

Я уже давно раскаялся во всех грехах, но боль не утихала. Меня выворачивало снова и снова, пока не осталось ничего. Я чувствовал себя полым, словно труба - и морально, и физически. И когда я уже смирился со смертью, передо мной вновь появился Многорукий. Он успел переодеться во что-то настолько крутое, что даже умирающий я оценил.

- Это всего лишь адаптация к новому меню. Твоё тело требует того психотропного дерьма, которым тебя пичкали в приюте. Привыкай. Ты ещё долго отходить будешь. - Я не умру?! - Приведи себя в порядок. Больше пей. И для твоего же блага никуда не лезь.

Если эти три пункта - гарант моей жизни? Без проблем.

Многорукий перешагнул через меня.

Дверь захлопнулась, и я понял, что пренебрег предостережением Фрика. Ну, в том смысле, что Многорукому нельзя выходить из дома пьяным, а он вышел. С оружием наперевес. Но, честное слово, я и в лучшем состоянии не смог бы ему помешать, поэтому не чувствовал угрызений совести совершенно.

Кажется, я вздремнул. Жажда и голод подняли меня на ноги через часок. Но, вспомнив указания Многорукого, я даже не пытался найти, где он держит что-нибудь съестное.

Меня почти не интересовал интерьер, когда я бродил по дому. Но я оживился, когда наткнулся на ванную. Умывшись и напившись, я набрал воды для уборки. А когда с ней было покончено, вернулся, чтобы вымыться самому. Я настроил воду и забрался в ванну.

Меня снова начало клонить в сон и я, наверняка, утонул бы, если бы вода так быстро не остыла. Мне стало неуютно, и я выбрался. Кожа тут же покрылась мурашками, и я поторопился завернуться в полотенце. Вытираясь, я разглядывал себя. Слишком много синяков - на плече, рёбрах, ногах. Я подумал, что неплохо бы посмотреть на себя со стороны, но не нашел в ванной зеркала. Я не нашел его и в других комнатах. Похоже, Многорукий был не таким уж и самовлюблённым, при том что выглядел так, как мечтал выглядеть в будущем любой мальчишка. И я не об атлетическом телосложении.

Несмотря на то, что в нынешнее время никто уже не заботился о красоте, он был красивым словно против своей воли. Это тоже казалось мне неправильным, потому что он занимался всеми этими вещами, которые полностью противопоставлялись красоте.

Хотя, как мне доведется узнать, он совмещал в себе много противоречивого.

Бродя по дому, я пытался отвлечься от голода, но в то же время не лезть, куда не надо.

Дом показался мне не таким уж и большим, наверное, из-за того, что был захламлён. Здесь была только одна дверь (в уборную), если не считать входной и металлического люка, ведущего в подвал. В самой дальней комнате была кровать, и я поспешил оттуда убраться, потому что слишком хотел спать, но это была его кровать и его комната. Если тут и было место, куда не стоило лезть - то это она. Даже не подвал, хотя, наверняка, именно там он прятал свои самые страшные секреты. Попади я туда, сразу же понял, с кем именно имею дело...

Но я вернулся наверх, к софе. Я упал на неё, глядя за окно, которое медленно темнело, теряло очертания. Словно из него, как из пробоины, в комнату заливалась ночь.

Я понял, что никогда прежде не оставался один надолго. Я неосознанно стал прислушиваться к каждому шороху снаружи, и тут вспомнил, что на входной двери нет замка, потому что Многорукий ничего не боялся. Но я... я боялся всего.