Стафф

Дама, жаловавшаяся на свою няньку, была из категории тех родителей, которые не замечают собственных промахов в воспитании и, столкнувшись с суровой действительностью поведения своих отпрысков, стоит только воспитательнице их детей уехать на некоторое время, обрушивают все недовольство на няньку. И тогда начинается самое интересное: дитя требует, чтобы его развлекали двадцать четыре часа в сутки, а если нет, то он своим криком сотрясает им перепонки, он закрывает родителей в подвале, ставит подножки, размазывает по стенам краски, требует денег или других благ за каждый свой самостоятельный пук. Другими словами, он направляет всю свою тяжелую артиллерию на родителей за неимением поблизости той, которую можно гнобить и не уважать, ведь на это его подталкивали слова самих родителей, в то время как они крутились рядом, все слышали и если понимали не все, то уж мамин и папин тон, безусловно, примечали. И делали свои выводы о том, что рядом с ними человек, ущемленный в правах, а искушение начать помыкать этим самым человеком очень велико и побороть его, тем более ребенку, очень трудно. И вот тут интеллигентные мамочка с папочкой приходят в ужас: прислуга испортила дитя!

– Не смей мне указывать! – крикнула дочка гостей, когда нянька попыталась ее успокоить и забрать кусок торта, предназначенного для кого-то другого.

– Харпер, прекрати, – продолжала умолять свою воспитанницу женщина.

Анна сразу же узнала бледную, дрожащую от переполнявших ее чувств няньку. Это была та самая, которая рассказывала о полоскании горла трехпроцентным раствором и прочих правил антисептики, которые нужно выполнять всякий раз, прежде чем подойти к детям.

– Харпер, если не перестанешь, то будешь выглядеть невоспитанным и необразованным ребенком! – вмешался в конфликт отец девочки, перед тем как она успела в очередной раз метнуть праздничную сладость.

– Тогда я стану служанкой? – глаза девочки расширились. – Мама говорит, что если я не буду учиться, то буду прислуживать, как Катя… – Харпер мотнула головой в сторону своей няньки.

Казалось, даже мужчина почувствовал себя неловко от слов дочери. Сама же Катя стала пунцовой, как пятна варенья на ее белом платье. Анне стало искренне жаль девушку.

– Пройдемте со мной в уборную. Вам наверняка необходимо привести себя в порядок. – Вовремя подошедшая Анна спасла Катю от потока навернувшихся слез, готовых хлынуть словно ручей.

– Да, идите, я присмотрю за Харпер. – Казалось, мужчина сам был рад такому повороту.

Отец Харпер поднял взгляд на Анну, и тут девушка узнала в нем того самого деспота, который держал таджиков в шалаше и которому она так откровенно нагрубила. Каково же было удивление последнего, когда и он признал дерзкую девушку! Однако устраивать скандал он не стал и отвернулся, сделав вид, что не знает Анну.

«По-видимому, посчитал, что это будет неуместно в праздничной обстановке», – подумала Анна и пошла провожать Катю.

– Вы меня просто спасли. Второй раз вы встречаетесь мне в этом доме и провожаете в уборную. Спасибо вам! – попыталась улыбнуться сквозь слезы Катя.

– Я не сделала ничего особенного. А вы не обращайте внимание.

– Иногда мне кажется, что у меня выработался иммунитет против унижений. Уж столько лет, а нет… все равно сердце побаливает, – смахнув очередную слезу, выдавила из себя Катя. Разговор давался ей с трудом.

Анна положила ей руку на плечо и посмотрела в глаза.

– Им с этим жить, и неизвестно, чем это обернется, ведь безнаказанность – это вред для ребенка.

– Знаете, мой муж говорит, что прислуга иногда сама провоцирует такое к себе отношение. Мол, у меня такой вид, как будто я постоянно извиняюсь перед ними за каждый свой вздох, да и вообще за то, что живу на свете. Дети и взрослые это моментально просекают…

– Мой вам совет – найдите работу получше.

– Если бы муж начал работать, сразу бы ушла, но у него производственная травма. Копейки платят по инвалидности, а у нас два сына подрастает, им поступать надо. – Катя тяжело вздохнула, затем продолжила. – Когда-то я была учителем в начальных классах, но там платили копейки, и мне пришлось подрабатывать: мыть полы, убирать, а потом устроилась прислугой. На такие условия согласишься от безвыходности.

– А как относится к вам хозяин? Он показался мне неплохим человеком, – начала осторожно Анна, пытаясь узнать, кому она имела честь так нагрубить.

– Боков Роман Александрович. Он крупный правительственный чиновник. Семье мало уделяет времени. Мне до сих пор непонятно, уж сколько лет в этой семье, какой он на самом деле человек. Загадка. Иногда справедлив, иногда жесток. С женой то ли живет, то ли нет. Иллюзия брака. А жена стерва. Подражает известной жене футболиста. Даже дочку назвала именем ее дочери. В общем, царевна-несмеяна и снежная королева в одном лице.

– У них одна дочь?

– Да – и куча нянек. Я лишь одна из четырех. У каждой свои функции: кто-то обучает языкам, кто-то этикету, а я для присмотра.

– Абашева, долго вы тут собираетесь прохлаждаться? – Валентина неукоснительно выполняла свою функцию стража порядка, появляясь в самые неожиданные моменты.