Стаи. Книга 2. Новая Волна

Небольшая заводь с бьющим ледяным ключом утром попадала под лучи восходящей Авроры. Отражённый водной гладью и белыми камнями дна свет ударял снизу под острым углом в кроны деревьев, рассеивая мрак в самых потаённых уголках рукотворного леса.

Чаша источника и берега, выложенные умелыми руками тем же речным камнем цвета выпавшего снега, окаймлялись идеально ровной полянкой с короткой травкой (её не стригли, просто сорт такой), столь мелкой, что, казалось, будто тут расстелен дорогой и мягкий ковёр, на который отбрасывали длинны тени растущие прямо в воде ярко-жёлтые цветы, Леадены, на высоких ножках. Второй, после Вайнара, по красоте цветок Новой России, имел очень интересный жизненный цикл: начинал свой путь из озёр и рек, но со временем побеги выходили на сушу, словно сказочные богатыри из моря, являя миру свою совершенную красоту. Каждый стебель делился на множество отростков, но, как правило, три из них давали огромные, чуть ли не с футбольный мяч бутоны, а ещё пятеро-семеро широкие листья, у основания зелёные, но к концам приобретающие песчаные, в чёрную, или серую крапинку, оттенки. Легион этих красавцев и охватывал поляну полукругом.

– Отлично, – по слогам просмаковала слово Ворожейкина, довольная прекрасной погодой.

Не жарко, но тепло, нет никаких облаков или дымки, кристально чистый воздух, пришедший ночью от далёких отрогов Урала, создал идеальную естественную фото студию. Лис не стал мяться, и стесняться. Подошёл к воде, и глянул в зеркало.

Да, изменился сильно, ничего не скажешь. Из бездонного в своей чистоте колодца на него с любопытство смотрело неведомое существо, к облику которого он пока не сумел привыкнуть. Хоть он и познакомился с этим вторым Я ещё в Океанесе, и прожил с ним в обнимку немало дней, да ещё и привёл частичку его сущности в этот мир, но…

Широкая и свободная больничная пижама соскользнула было на зелёный ковёр, но Куко подхватил её, смял в неряшливый комок и запустил подальше, прямо под стебли Леаден, дабы серая и невзрачная ткань не портила весь вид.

Щелчок затвора фотоаппарата за спиной заставил немного вздрогнуть, и повернуть голову. Словно оптический прицел винтовки на него смотрела труба с линзами, а Елена снова и снова жала на кнопку, без суеты, но щедро забивая карту памяти новыми и новыми снимками – потом отберёт лучшие.

Фотографии давно стали для женщины не просто символом прошлого, когда она ещё девчонкой перекидывала шаткий мостик между повседневной жизнью человека, и странным миром Великой Реки, которая в каждом погружении брала с неё законную дань. В этом деле нет мелочей: любой, самый незначительный поворот головы, тела, положение источника света, расположение теней под ногами, любая мелочь может либо безнадёжно испортить снимок, либо сделать его шедевром, пусть и не мирового значения, но твоим несомненным успехом.

– Я себя немного стесняюсь, – признался Куко, склонив голову, разглядывая ноги, и вытянутые вниз, с повернутыми ладонями руки, – Такое впечатление, будто на мне надеты колготки и перчатки.

Действительно, короткая шёрстка двумя тоненькими полосками начинала бег между фалангами большого и указательного, и следующей пары пальцев, быстро распространялась на весь охват руки, и обрывалась только после локтевого сустава. С ногами было то же самое, только шерсть была не соломенно-рыжей, а тёмной, почти чёрной, поднимаясь немного выше колен. Только левая рука, заимствованная у своего куратора осталась такой, как прежде, и перчатка жёлтых оттенков на ней была настоящая.

– Очень красиво! – Не разделяла его сомнений Ворожейкина, припав на колено, снова целила объективом, – Закинь руки за затылок и потянись, чуть согни левую ногу, но только чуть.

Лис очень старался не перебрать с артистизмом, больше делая ставку на вполне естественные, без рисовки, позы, и именно потянулся, выгнулся, разминая затёкшие мышцы спины.

– Отлично, – едва слышно прошептала куратор, до конца не веря, что такие прекрасные кадры сами лезут в руки, – Чуть повернись.

Она постоянно давала команды, как стоять, как и куда смотреть, а Куко беспрекословно выполнял – куратор очень здорово поднаторела в непростом искусстве игр со светом и тенью, и лучше не спорить.

– Теперь повернись лицом.

Вот тут кицунэ немного замялся, но Елена только улыбнулась на его смущение:

– Да перестань! Мы же взрослые люди!

Он повернулся, руки завёл за спину, и сцепил над хвостом. Ворожейкина секунду посомневалась, находя снимок через чур откровенным, хотя открытый эрос не считался чем-то непристойным, или запретным, но всё же решила сделать как есть – в конце концов, можно кое что и не показывать посторонним.

– Так хорошо, – она перемещалась по окружности, метрах в трёх от эволэка, и через рваные интервалы щёлкала затвором – трудно сказать, вот так с ходу, какой из ракурсов будет лучше, потом в спокойной обстановке легче выбрать наиболее удачные снимки.

– Теперь сядь, ноги под себя, – продолжала она дирижировать, – Вперёд тело, колени чуть раздвинь, руки между ног.