Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Причина остаться в стороне от кровавой битвы была. Эволэки всегда были вещью в себе, малочисленной и довольно замкнутой кастой, настороженно относящейся к остальной цивилизации. После крушения планов Сухомлинова последовала чудовищная Кровавая Суббота, наглядно показавшая, что часть «человеков разумных» — просто неблагодарные свиньи, готовые по надуманному поводу совершить против своих благодетелей самое мерзкое злодеяние. Плут и сам сразу после трагедии, отнявшей детей и любимую, долго размышлял, не находя в себе сил снова начать работать на общий результат. Победа над кровавым дельцом не разрешила противоречий между ветвями цивилизации, каждая из которых уже явно шла своим путём, хоть и бок о бок, и в одном направлении. Но строй не шелохнулся — кто не хотел, тот не пришёл.

— Это будет очень тяжёлая схватка с заведомым проигрышем в финале, — продолжил хвостатый профессор. — Мы будем на острие удара прикрывать эвакуацию, а, значит, держаться до последнего, ибо за нашей спиной — тысячи женщин, детей, беспомощных стариков. Едва ли мы уцелеем все, а, может, и поляжем до последнего.

Несколько соратников судорожно сглотнули комки, тяжело задышали, но снова ни единого отказа не последовало. Элан тепло, но с грустью, улыбнулся:

— Вот именно поэтому Вечный Цветок и собрал нас вместе. Вечная жизнь не в том, сколько ты проживёшь, а в том, что ты оставишь после себя! — Его голос крепчал, уже никто не замечал порывов северного ветра. — Что мы оставим после себя? Жизнь! Что мы оставим за своей спиной? Горы поверженных врагов! Порвём этих уродов в клочья!!!

Полный ярости и жажды чужой крови вопль кицунэ потонул в криках «Вайнар» и «Ура», прянули вверх десятки сирин, образуя кольцо воздушной разведки, и длинная колонна эволэков зашагала по тротуару, навстречу бегущим прочь из города потокам машин.

По параллельной улице, узкой, специально выделенной для военных нужд, в том же направлении, двинулась колонна странных машин. Они очень походили в потёмках на автомобили для перевозки стёкол и окон, только опорная рама явно была приспособлена для подвески груза под ней. А свисающие цепи и кандалы заставляли свидетелей думать, будто это транспорт для перевозки узников. Так оно и было, только узниками будут не люди.

На широком проспекте Первого Мая, который год за годом оправдывает своё название, принимая шествия трудящихся, было необыкновенно пустынно. Убегающая вдаль между высотными домами широкая, в шесть полос, разделённая аллеей, проезжая часть, украшенные клумбами тротуары, замерли, словно в испуге перед надвигающейся бурей. Не было видно ни единой машины, ни человека, даже собаки, большинство из которых, без сомнения, были брошены на произвол судьбы (людей бы спасти!), не показывались на улице, предпочтя верной смерти в оставляемом городе попытку вырваться, пусть и на своих четырёх, вместе с колоннами машин. Зато, между зданиями оптика и острые глаза весьма многочисленных кицунэ видели появляющиеся на миг, и тут же исчезающие во мраке молотоголовые силуэты.

Эволэки перегородили проспект живой фалангой точно на перекрёстке, на флангах застыли зенитные самоходные установки, по четыре автоматические пушки на каждой, — страшное оружие в городском бою. Бойцы со стрелковым оружием стояли в два ряда перед ними, первый — на колене, второй — в рост, готовые остановить градом пуль тех врагов, кому посчастливится прорваться сквозь ураган ментальных атак. Диолея разбила «зоны поражения», показывая рукой офицеру спецназа (маршал Жуков щедро выделил необычному воинству хорошее прикрытие), где заканчивалась накрытая её соратницами и соратниками площадь:

— Пусть для вас ориентиром будут эти два магазина, — сказала женщина.

Слева и справа, метрах в ста перед строем, были ярко освещённые витрины известных на всю Московию продуктовых магазинов «Неженские», как их в простонародье называли вот уже много десятков лет.

— Как только пришельцы пересекают эту черту — можете стрелять, — бывший лидер Клана Земли решила на всякий случай разъяснить важность соблюдения этого условия. — Мы перехватываем контроль над чужим сознанием, и бросаем одну тварь на другую, наносим сильные раны, и тут же отпускаем, атакуя новую цель. Мы постараемся не убивать, а именно ранить, не потому, что гуманисты, а потому, что смерть живого существа, прочувствованная во всей, хм, красе — это чудовищный удар по психике.

— Но во время Кровавой Субботы, — заметил офицер, не понимая ещё всех премудростей, — вы убивали.

— Нет, — отрицательно покачала головой Диолея, — раненых среди нападавших было в несколько раз больше, чем убитых. А тут ситуация ещё сложнее.

— Врагов гораздо больше и они сильнее человека, — закивал тот в ответ, — понимаю.

— Да, будем убивать наповал — быстрее выдохнемся.

Спецназовец помолчал секунду, оценивая расстояние до невидимой черты, соотнося его с шириной проспекта, позицией своих бойцов.