Стая

Юля, конечно, была слегка шокирована скоростью, с которой мужчины заправлялись спиртным. Хотя пили красиво: глотали не морщась и почти не закусывали. Наверное, после четвертой остановились. Словно оба чувствовали эту грань. Без каких-либо замечаний немного оплыли на стульях, чуть свободнее откинулись на спинки, расправили плечи и расслабили руки. Наконец стали есть. И напряжение как будто слегка отступило. У самой тоже. Придвинулась ближе к Денису, точно чувствуя, что уже можно. Развернула стул, села полубоком, перекинув одну ногу через крепкое шауринское бедро. Устало опустила голову ему на плечо. Устала очень, но отходить от Шаурина не хотела. Иначе в голову сразу ринуться страшные мысли. А он, как броня, от всего ее закрывал. С ним ничего не страшно. Так и сидела некоторое время, не стесняясь Вуича и не боясь доставить Денису неловкость. Не одобрял он тисканий на людях. Однако не препятствовал. Сам положил ладонь ей на колено. А Вуич рядом с их парой столько лет, что его уже ничем не удивишь.

— Дай телефон, позвоню маме, — после решительного выдоха сказала Юля, и Денис вытащил свой сотовый.

Все это время Юля не переставала думать о родителях. Ни на минуту. Тягостные мысли наливали виски тяжестью. Теперь знала, что отец жив, но в тяжелом состоянии. Предпочитала радоваться, что он жив, а не плакать, что он «тяжелый». Иначе можно сойти с ума. Вот только не могла никак до этого момента поговорить с мамой. Решила, что сообщения Бардина, что с ней все в порядке, будет пока достаточно. Знала, как матери плохо. И знала, что услышав мамин голос разревется. А не хотела. Нужно поддержать мать, убедить и тоном своим и словами, что все отлично, что беспокоиться больше не о чем, а не добавлять ей переживаний истерикой. Мама и так из-за отца места себе не находит.

— Разве можно так любить? — вдруг спросил Вуич, когда Юля вышла из кухни. Денис поднял на друга серые глаза. Уставился, словно непонимающе. Тогда Лёня продолжил: — Я вот этот твой взгляд уже много лет наблюдаю. С того самого вечера, как мы с Очаровашкой в карты резались на Поселковой. Она еще была в такой красной кофте до колен. В такой чудной красной кофте… — протянул он последние слова и тяжело выдохнул, будто выпустил остатки напряжения.

Денис с задумчивым видом изучал лицо друга, заглядывал в глаза, искал корень вопроса. Он не улыбался, но губы его расслабленно чуть растянулись.

— А как еще любить? Вполсилы, что ли? Как еще любить, Лёня?

Вуич сказал как-то нерешительно, с сомнением:

— Нужна же мера.

— В чем? — сразу резанул Денис. — В чувствах?

— И в чувствах в том числе, — подтвердил Лёня, но глаза его зеленые говорили, что сам он в этом не так уж уверен.

— Там, где есть мера, Лёня, чувств уже нет.

— Почему?

— Потому что гладиолус.

Лёня не стал долго задерживаться, за что Юля испытывала к нему безграничную благодарность. Пока Денис провожал его, взялась помыть посуду. Несмотря на разбитое состояние, не смогла оставить в раковине грязные тарелки. Как представила, что утром зайдет на кухню и наткнется на них взглядом... И так на душе невесело, не хватало еще вокруг плесень разводить.

С одной стороны, Юля очень радовалась уходу Вуича. Из сил выбилась. Не было их не то что полноценно в разговоре участвовать, но и просто сидеть за столом. Усталое ноющее тело просилось в постель. Хотелось укутаться в одеяло и заснуть крепким спокойным сном, но только не в одиночестве. Однако, как ни странно, вместе с Лёнькой исчезла непринужденность, и воздух снова налился напряжением, как наливается и чернеет в грозу небо.

Когда покончила с уборкой и устало поплелась в спальню, почему-то уверенно думала, что Денис уже в давно в постели. Но он сидел на краешке кровати, слегка опустив плечи и сцепив руки в крепкий замок. Стало не по себе. Приглушенные нервные чувства всколыхнулись с новой силой.

Сам же говорил: в постели не ругаться. Может, потому и не разделся.

— Блин, зубы забыла почистить, — вовремя вспомнила Юля и поспешила скрыться в ванной.

— Юля, — позвал ее, останавливая.

Точно что-то задумал. Снизу из желудка поднялась знакомая тошнотворная волна, но Юля лишь на секунду замерла на пороге и попыталась улыбнуться:

— Ложись, я быстро.

В ванной тянула время. Сама не могла понять, почему, но тянула: дольше обычного чистила зубы, полчаса водила щеткой по волосам. Какое-то холодящее внутренности чувство мешало действовать быстрее. Но и выйдя из ванной, застала Шаурина в том же положении. Кажется, он даже не шевельнулся, не двинулся.

А шевельнуться у него сил не было. Не находилось их даже на то, чтобы поднять руки и стянуть с себя футболку. Все мышцы как будто свинцом налились.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил и пошевелился, чуть выпрямив спину.

— Лучше, чем два часа назад. Видишь, как резво бегаю по квартире? — на первый взгляд непринужденно откликнулась Юля на вопрос, сразу качнувшись в сторону Дениса.

— Да, порхаешь как птичка.

В ответ на его слова снова попыталась улыбнуться. Хорошо, что подбородок ее уперся в его жесткую макушку, и Денис не видел ее лицо. Улыбки не получилось.