Стая

– Умеют хранить тайну. Об этой вечеринке никто из присутствующих ничего тебе не расскажет. Там никого не было, ничего не происходило, потому что ее никогда не было. – Шон молчит несколько минут, потому что пытается подобрать слова. Он снова бросает на меня взгляд. – У масонов стены, а у нас – деревья. Так что, когда ты спросила меня, что сегодня было, я рассказал тебе правду. Это была чертова вечеринка. Когда ты спросила, чем мы занимаемся, ответ: ничем.

– Если только я не часть этого секрета. Но даже тогда ничего и никогда не происходило?

Ответом мне служит тишина, но я начинаю думать, что молчание – это согласие.

– Тогда зачем мне вообще это показывать? Почему не оставить меня в неведении, как и весь остальной мир?

– Потому что ты со мной. – Просто. Четко. И если я хочу быть с ним, то обязана принимать участие в его будущих тайнах.

Шон еще разок бегло на меня смотрит.

– Решение за тобой.

– А если я не хочу в этом участвовать?

– Сегодня нет такого выбора, – отвечает он и резко жмет на газ. Шон снова смотрит назад, и я оборачиваюсь, увидев на обочине голубые огни, которые поворачивают в нашу сторону. – Держись, – произносит он, и я смотрю на него.

– Да ты издеваешься. Ты же собираешься остановиться на обочине?

– Не могу, детка. Они наложат арест на тридцать суток.

Вот черт. Черт! Вот же черт!

У него в кармане звонит телефон, а когда Шон его вынимает, я не узнаю телефон. Не глядя на меня, он отвечает на звонок:

– Угу, кто-то, похоже, стуканул…Так и понял. Лучше расходитесь. Я возьму этих на себя. – Шон жмет на педаль, и у меня округляются глаза. Я поворачиваюсь и вижу, что огни отдаляются, он отрывается от погони, но каждый мускул в теле кричит от угрозы.

– Мы убегаем от полиции. Ты это понимаешь?

Я оседаю в кресле, но Шон совершенно не обращает внимания на мой тон, полностью сконцентрировавшись на дороге.

– Шон, это не смешно, мать твою!

Он спокойно мне отвечает:

– Повторяю еще раз, Сесилия. Ты. Сумеешь. Сохранить. Тайну?

Я в полном ужасе задумываюсь над ответом.

– Да.

Он замедляется, переключает передачу и дергает руль, а я кричу и крепко зажмуриваюсь, когда мы делаем вираж на засыпанной гравием дороге. Открыв глаза, я жду встречи с неминуемой смертью, но ничего не вижу, потому что Шон выключает фары, и теперь мы мчим при свете луны.

Еще пара секунд – и я описаюсь от страха. Шон жмет на газ, и мы летим по дороге из гравия. И в секунду, когда под капотом хрустят шины, а по салону проносится тихий ветер, меня осеняет. Мужчины, с которыми я провожу свободное время, как раз из числа тех, о которых предостерегала меня мама, из тех, кого у входной двери должен встречать папа с дробовиком.

Меня с самого первого дня тонко и без увиливаний предупреждали держаться от них подальше. И они, и те, кто знал их лично. И с самого первого дня я шла прямиком на линию огня. В сплетнях всегда есть доля правды. Но такое? Такого я точно не ожидала. И в этой тьме я вижу свет. Последние шесть недель я блуждала в компании этих пронырливых дьяволов, и меня реально крестят подобием адского пламени.

– Джереми не шутил, говоря, что кого-то ограбил?

Молчание.

Шон делает еще разок быстро поворачивает, и я понятия не имею, как, потому что ни черта не вижу за капотом, но его беглый взгляд исподлобья все объясняет.

– Ты все свободное время нарушаешь невидимые границы, – произношу я, зная, что это абсолютная правда. – Господи, Шон. Сколько же у тебя тайн?

Его ответом становится еще один разворот, после чего мы останавливаемся. Он заглушает двигатель, и мы молча сидим в укрытии деревьев. Я поворачиваюсь, но не вижу никаких признаков синих огней. Раньше я не была склонна к паническим атакам, но уверена, что сейчас мне предстоит пережить что-то подобное.

– Все хорошо, детка. Мы от него оторвались. Мы были далеко. Он даже не видел марку машины. Нам ничего не грозит.

– Ничего? – стону я, пытаясь выровнять дыхание. – Сомневаюсь.

Шон с осторожностью наблюдает, как я собираю и заново исследую все тревожные знаки, которые накопились за последние несколько недель.

– Я не ждала такого. Я знала, что происходит что-то, но такое? Тайлер – морской пехотинец и он тоже принимает в этом участие?

Шон кивает.

– Шон, как далеко все зашло?

Он задумчиво прикусывает губу, а я смотрю на него.

Показываю на лежащий между его ног телефон.

– Это не твой телефон.

– Никогда им не был. – Проворным движением он вытаскивает сим-карту и ломает ее пополам.

– Выходит, вы все что-то вроде преступной организации или нет?

– Или нет.

– Все?

– Все с птицей были приглашены на вечеринку. И все умеют хранить тайну. Если не могут… они не приходят на вечеринку. И наверное, больше никогда не придут.

Я качаю головой, не веря в такую правду.

– Я совсем тебя не знаю, да?

– Ты меня знаешь, – клянется Шон и придвигается ко мне, но я отодвигаюсь. Вижу в тусклом свете, как в его глазах мелькает легкая досада от моего от отказа. Шон чертыхается и, сжав руки в кулак, снова обращается ко мне.