Стая

– Пойду займусь остальными двумя комнатами. – Он извиняется, смотря на Дельфину, и пропадает в коридоре.

Однако тетя Доминика явно не хочет меня отпускать, потому что страх в ее глазах настоящий, и я тоже преисполняюсь страхом за нее.

Вопреки своим дерзким заявлениям она боится умирать.

Ах, если бы только этот мошенник был настоящим. Чтобы у нее было доказательство Его существования, тогда она не боялась бы отправиться в последний путь. Но у Дельфины осталась одна вера. И эту веру нужно сохранить с помощью книги, которую она держит в руках. Ее должно хватить. Именно в эту минуту вера становится для нее обузой и возможной точкой невозврата. Я могу продезинфицировать весь дом, чтобы Дельфине стало проще мириться с настоящим, но на самом деле ей нужно не содержимое пакетов.

Дельфина не утруждается просьбами, да ей и не нужно. Я становлюсь рядом с ней на колени, она листает Библию и начинает читать.

Мы сидим в пикапе Тайлера и вместе смотрим на дом. Дельфина поблагодарила нас, обняла Тайлера, а потом подарила мне легкую улыбку и закрыла дверь. Я смотрю на растения, когда он заводит машину.

– Черт, забыла полить растения на крыльце.

– Ты и так помогла. – Его шепот полнится грустью. Я могла бы спросить дорогу, потому что уже забыла ее, но мне был нужен соратник. Уладить это дело непросто – как и Дельфине непросто впускать в свой дом незнакомку. Поэтому, чтобы попасть в ее жилище, мне понадобился ее знакомый, Тайлер. Но даже с Тайлером все прошло довольно тяжело. Так же тяжело оставлять ее сейчас чахнуть в этом доме, да еще и зная, насколько она напугана. Да, вероятно, Дельфина перестала бороться с болезнью и хочет умереть одна, но она явно не хочет быть на небесах в одиночестве.

– Ей нужна вера. – Я смотрю на Тайлера. – Она в ужасе.

– Знаю. – Он поворачивается и смотрит мне в глаза. – Ты веришь во всю эту хрень, о которой вы проговорили?

– Хотелось бы верить. Если бы мне твердили, что я могу умереть, то каждый день молила бы об отпущении своих грехов. В плане религии, думаю, я лицемерка. Да, так и есть, потому что верую в Бога, только когда это удобно.

Тайлер мрачно кивает и снова смотрит на дом, пока мы продолжаем сидеть в машине с работающим двигателем.

– Она сильно изменилась, но я все равно вижу прежнюю ее. – Тайлер предается воспоминаниям, и на его губах появляется улыбка. – И тебе никогда не стать такой безбожницей, какой была она.

– Знаешь, у меня тоже есть секреты. – Я глотаю ком в горле и набираюсь храбрости, чтобы посмотреть на приятеля. Не вижу осуждения, и это меня подкупает. Тайлер сжимает пальцами мое колено и подмигивает.

– Тебя совратили.

– Да, но я охотно на это пошла.

– Вы хорошие люди, Сесилия. – Его взгляд снова падает на дом. – Доминик несколько лет пытался убедить ее начать жить правильно. Они… – он откашливается и отводит глаза, – пытались.

Тайлеру больно. По-настоящему больно. И тогда я понимаю, что была права. Его глаза светятся, когда он снова начинает рассказывать:

– Возможно, сейчас из-за болезни этого не видно, но восемь лет назад Дельфина была самой красивой женщиной на свете. Жизнь ей испортил ее бывший, и она охотно ему это позволила.

– Она была не просто увлечением?

Тайлер медленно покачивает головой.

– Я стал для нее средством утешения, а вот она меня уничтожила. Я знал, что люблю ее, хоть и был тогда восемнадцатилетним сопляком. Он бросил ее, а через несколько лет мы завели интрижку. Дельфина тогда уже пристрастилась к выпивке, а когда протрезвела, то заявила, что я был ошибкой. Сразу же после этого я ушел служить.

– Боже, Тайлер, мне так жаль.

Он трет лицо рукой.

– Да у нас все равно бы не вышло. Я всегда планировал служить, а когда у нас завертелось, Дельфина была в плохом состоянии. Я… – Он пожимает плечами, но я понимаю, что груз этот слишком тяжелый, чтобы от него избавиться. – Любимых не выбирают, согласна?

– И не говори. – Я внимательно разглядываю его серьезный профиль. – Дом знал?

– Нет. Никто. Ты единственная, кому я рассказал. А она… она унесет прошлое с собой в могилу. Дельфина прекрасно хранит тайны. Лучше любого из нас. – Тайлер бросает еще один взгляд на дом и отъезжает от него. – Ей было всего двадцать, когда она… стала матерью вопреки своему желанию.

В моем возрасте. Вообразить не могу.

– Однако она очень старалась. Какая ирония, что теперь ее все равно убивают яичники. Вся жизнь полетела к чертям собачьим. Если бы Дельфина позволила, я бы наплевал на ее возраст и тогда, и сейчас. Черт, мне больно видеть ее в таком состоянии.

Я накрываю ладонью его лежащую на сиденье руку.

– Прости, что втянула тебя. Если бы знала, никогда бы не попросила.

– Нет, я, наоборот, рад. Думал, будет лучше держаться вдали, но теперь, когда увидел ее… все понял. Я постараюсь и больше не дам ей страдать в одиночестве. Она прогнала меня и разбила чертово сердце, а потом я ушел и в отместку отказался от нее. В восемнадцать лет я этого не понимал. Теперь понимаю.

Я смотрю на Тайлера, пока он выезжает с этого района.

– Ты до сих пор ее любишь.

Тайлер кивает.

– Люблю с шестнадцати лет. Но, Си, эта тайна останется между нами.