Стая

– Ну и пожалуйста, – сказал прилипало. – Я приму это как комплимент.

– ПОМОЛЧИ! – мать Эа рявкнула на прилипалу на древнем пелагиальском.

– Хороший ход, – пробормотал прилипало. – Ну и ладно, могли бы проявить капельку уважения… Я просто поживу тут с вами, ничего страшного. И нечего пытаться освободиться от меня.

Эа брыкалась и визжала, но в ответ прилипало только сильнее присасывался к ней, да еще противно хихикал.

– Фу! Эта унылая старушка думает, что я дурак. Эй, Эа! Да успокойся ты!

У чистого и доброго народа Лонги ничто не вызывало большего отвращения, чем это существо, издевающееся над лучшим танцором стаи и привязавшееся к прекрасной Эа. Может, Эа и трудный ребенок, но такого «украшения» не заслуживает никто.

– Эй, осади, старушка, – внезапно холодным голосом произнесла ремора, обращаясь к матери Эа. – Я смотрю, ты подбираешься поближе. Ишь, хитрюга! Думаешь попробовать какие-нибудь трюки? Угадай, кому от этого хуже будет?

Эа неуклюже вылетела из воды, когда прилипало куснул ее, чтобы подкрепить свои слова. Казалось, звук исходит из челюсти Эа, словно она стала чревовещателем, одержимым злым духом.

– О, еще комплименты, – бормотал прилипало. – У нас получается вполне приличное общение; глядишь, мы еще подружимся. Обычно на это уходит больше времени… Эй, да остановись же ты! Послушай, а то я тебя снова укушу.

Эа дрожала. В глазах ее плескался ужас, но все-таки она остановилась. Хотела она того или нет, но сознание все время фиксировалось на коже под челюстью, куда приклеился паразит. И еще хвостом помахивал! От этого Эа едва не вывернуло наизнанку.

– А ну, прекрати! – Прилипало ударил ее хвостом. – И перестань паниковать. Я, между прочим, многому мог бы тебя научить. Мы, прилипалы, вообще-то умные и вполне себе умеренные в еде, так что впору отпраздновать наш союз. Эй, Эа, ты вообще меня слушаешь? Между прочим, можно было бы и поесть. И еще хорошо бы облегчиться. Давай, поторапливайся.

– Я тебя очень прошу. – Мать Эа проплыла под дочерью, подставив реморе белое брюхо.

Но прилипало только затрясся от смеха.

– Пошла вон! Эа, скажи ей, чтобы убиралась. Разве что она еще больше сумасшедшая, чем ты?.. Ну, это вряд ли. Так что эта старая властная самка мне без надобности. Не волнуйся, я тебя не покину.

– Я? Сумасшедшая? – Эа потрясли слова дрянной рыбы.

– А то! Можешь прикидываться честной, сколько хочешь, но я-то вижу: в тебе полно подлости, зависти, всяких капризов, а иначе стал бы я тебя выбирать! Ты слабая, ты беззащитная и ты смешная. А если бы ты позволила себе уйти, было бы еще лучше. Подожди, ты же так и сделала! Так мы и познакомились!

– Прости меня, – жалобно щелкнула Эа матери.

Ее ужасно смущало то, что рыба говорила вслух. Горький стыд за то, что она принесла стае столько неприятностей, лишил ее способности думать. И перед мамой было неудобно.

– Подумаешь! – фыркнул прилипало. – Им всем тут невредно встряхнуться. Живут в глуши, гостей не видать, поди, уже спятили со скуки. Тебе крупно повезло, что я пришел, верно? Отпразднуйте, потому что…

– ЗАМОЛЧИ! ОТВАЛИ! – Эа выскочила из воды, насколько могла.

Здесь, в детской зоне, было мелко, особо не разгонишься. Она снова попыталась стряхнуть с себя ненавистную тварь, но ей опять не удалось. Ей недоставало гибкости, чтобы ухватить паразита зубами, а тот и не думал беспокоиться.

Мучение не кончалось. Прилипало вернулся на место под ухом Эа.

– М-да, пожалуй, пора, – каким-то совершенно другим тоном проговорил прилипало. – Мы, знаешь, такие разносторонние… – И, к ужасу Эа, гадкая рыба испражнилась. Прямо здесь, в детской!

Ни секунды не размышляя, Эа кинулась вон из детской, чтобы уберечь ее от дальнейшего осквернения, в лагуну, к протоке, но мать остановила ее.

– Знаешь, меня это начинает раздражать, – прошипел прилипало. – То ей небезопасно, то еще что-нибудь! Твоя мать меня достала! Подожди-ка…

Эа ощутила последние сокращения его перистальтики, завершающие процесс опорожнения желудка. Они с матерью инстинктивно отшатнулись от загаженного места.

– Хочешь ей подражать? – сварливо проговорил прилипало. – Ну, так она здесь больше не командует, верно? Если у тебя появятся еще какие-нибудь идеи, имей в виду: твоя жизнь теперь и моя тоже. Мне важно, чтобы ты это поняла.

Эа умоляюще посмотрела на мать. Та помолчала, а потом заговорила так громко, чтобы ее слышал весь народ Лонги, толпившийся неподалеку.

– Если оторвать прилипало, останется незаживающая рана.

– Угадайте, что тогда будет? – злорадно запищал слегка взволнованный ремора. – Привет, Оседлые! Привет, Бродяги! Здравствуй, Белая Богиня! Все сбегутся на твою кровь. Эх вы, глупые Лонги!

– ЗАТКНИСЬ! – мать Эа испустила короткий звуковой импульс, целясь точно в прилипало. Сила импульса была как раз такой, чтобы оглушить тварь, не причинив особого вреда Эа, хотя дочь все равно почувствовала его последствия на своей челюсти. Ни один Лонги никогда не пользовался этим диапазоном голоса против соседа, но они никогда и не богохульствовали, поминая акульих богов.