Стая

– Ты только что меня оскорбил. И, думаю, сильно.

– Извини, просто уточняю. Зачем тратить текущее время на беспокойство о будущем?

– Текущее время?

– Это единственно важная мера времени. Время само по себе невидимая линия, мерило, которое придумали люди. Ты и сама это знаешь. И хотя время помогает ориентироваться, но оно все же способно вызвать дикий стресс, потому что ты позволяешь ему собой управлять.

Даже не смею опровергнуть его правоту. Мысли об ужине с Романом портят мне времяпровождение с Шоном.

– Ладно, извини.

– Не извиняйся. Просто не давай времени властвовать над тобой. Настоящее – это настоящее, будущее тоже когда-нибудь станет настоящим. Не будь рабом, помешавшимся из-за попыток подогнать себя под время. Настоящее – единственное, что тебе подвластно, но даже так это всего лишь иллюзия.

– Странный ты человек, – смеюсь я и качаю головой.

– Возможно. Или, возможно, всем уже нахрен пора очнуться и освободиться от коммерческого строя. Но люди не перестанут это делать, потому что им слишком удобно в своих пуховых одеялках, купленных через рекламу в «Инстаграме».

– А теперь ты намекаешь, что я слишком удобно устроилась?

– Смотря по обстоятельствам. – Он берет меня за руку, медленно расстегивает мои часы, бросает их на землю и разбивает вдребезги одним ударом ботинка.

– Охренеть! – Открыв рот как рыба, я таращусь на него. – Это невежливо!

– Что ты теперь чувствуешь?

Я поднимаю с земли разбитые часы и честно отвечаю:

– Мне обидно.

– Да, но сколько сейчас времени?

– Как видишь, теперь я понятия не имею, – огрызаюсь я и запихиваю уже бесполезные часы в шорты.

– Поздравляю, малышка, это свобода.

– Она нереальна.

– Для тебя. Ты еще живешь по расписанию, – Шон прижимает палец к моему виску, – вот здесь.

– Я поняла. Ты намекаешь, что мне нужно передохнуть, бла-бла-бла. Вот только был же менее болезненный способ донести свою точку зрения.

– Да, но ты не понимаешь, тебе нужно перестроить свой мозг. Готов поспорить, ты бы обозначила границу, если бы я попытался разбить ботинком и твой телефон.

– Ты чертовски прав, так я бы и сделала.

– Почему?

– Потому что мне он нужен.

– Для чего?

– Для… всего.

Шон вытаскивает из кармана сигарету, поджигает и, зажав пальцами, тыкает ею в мою сторону.

– Задумайся всерьез. Сколько раз за сегодняшний день тебе понадобился телефон?

– Например, он понадобился, чтобы написать тебе ответ.

– Я легко мог позвонить в дверной звонок. Но я знаю, что ты бы ответила до того, как открыла дверь, и знаешь почему?

– Я сидела в телефоне.

Шон кивает.

Он возобновляет наш поход, и я с неохотой иду за ним, все еще обижаясь из-за часов.

– Полагаю, у тебя нет страничек в соцсетях?

Шон вздыхает.

– Нахрен мне это. Худшее, что мы вообще могли сделать, – это дать всем микрофон и место, где можно им воспользоваться.

– Почему?

Он останавливается на поляне и поворачивается ко мне. В его глазах ни намека на веселье.

– Сотня самых простых причин.

– Тогда назови мне самую главную.

Хорошенько затянувшись сигаретой, Шон задумывается на мгновение над моим вопросом.

– Ну ладно, – выдыхает он, – кроме постепенного и неминуемого осквернения природы человека, есть еще один сценарий, и я тебе его поведаю.

Я киваю.

– Представь человека, родившегося с уникальным даром хранения знаний. В процессе обнаружения своего дара такие люди идут прямиком на работу, долгие-долгие годы учатся, чтобы довести этот дар до совершенства и превратить его в суперсилу, став уникальными в своем роде источниками знаний. Учатся, чтобы их уважали, считали силой – в общем, становятся теми, с кем действительно считаются. Улавливаешь мысль?

Я снова киваю.

– И может, такой человек перенес потерю. Возможно, умирает близкий ему человек, и эта смерть ставит вопрос, на который у него нет ответа, поэтому он считает своей миссией найти ответ на этот вопрос и не прекращает попыток, пока не находит неопровержимое доказательство, куда отправились дорогие ему люди. Поэтому он живет, питается, дышит каждую минуту каждого дня своей жизни в поисках ответа на один-единственный вопрос. И однажды этот день настает. Он добивается своего и притом преобразовывает свою теорию в факты. Если он расскажет про это доказательство, то все узнают, что могут изменить жизнь. И скажи этим людям, что можно доказать не только существование загробной жизни, но и существование самого Бога, им больше не понадобится вера. Он настоящий. Так вот, у него появляется доказательство, что жизнь не бессмысленна, смерть, которую все оплакивали, не бесплодна. У него есть ответ, и он хочет поделиться им с остальными. – Шон снова затягивается сигаретой и долго выдыхает струйку дыма, а потом поднимает на меня взгляд карих глаз. – Человек публикует это в социальных сетях, чтобы мир наконец получил ответ на вопрос, который мучил людей на протяжении долгих веков. Что произойдет тогда?

– Мы ему не поверим.

Шон задумчиво кивает.