Стая Тамерлана

Дверь ресторана отворилась, показался Тамерлан. Его привлек лай. Хромец сразу оценил ситуацию и издал звук, напоминающий змеиное шипение. Настал черед удивляться Сари. Она покосилась на бога, тявкнула, на сей раз обескуражено, и сделала шаг по направлению к безмолвствующему Каретникову, будто указывая Высшему существу на ошибочность его решения. Тамерлан отозвался гортанным восклицанием. Тогда четвероногая актриса, будто освистанная залом примадонна, опустила голову, вздохнула и понуро отошла к зрителям.

* * *

Тамерлан никогда не смог бы объяснить, почему он поступил именно так, вопреки своей ненависти к породе людей. Едва ли маленькому псарю была присуща наклонность к самопознанию. Скорее всего, он действовал так или иначе, руководствуясь лишь некими инстинктами, безошибочно распоряжающимися его судьбой. Хромец подошел к Каретникову и ткнул его сапогом в бедро. Профессор, чувствуя, как тает еще недавно казавшийся нерушимым мост, отвел глаза от потерявшей к нему интерес Сари и снизу-вверх посмотрел на ее повелителя. В нос ему ударил химический запах гуталина. Некоторое время Каретников пытался что-то вымолвить и, справившись с нервами и картонным ощущением в горле, хрипло произнес:

— Салам алейкум…

Хромец ответил ему грубым птичьим голосом, живо напомнившим воронье карканье из ужасного сна.

Ободренный благоприятным ответом, Анатолий Валентинович неожиданно для себя легко встал на ноги и горячо заговорил, не сводя глаз с лица Тамерлана. Изъяснялся он быстро и по-русски. Все тюркские слова, почерпнутые им из словаря и крепко заученные, покинули сознание.

Однако собеседник не прерывал Каретникова. Признаки нетерпения не проступали на его лице, похожем на источенную ветрами и солнцем кривую ветвь саксаула. Тамерлан слушал чужую речь внимательно, так, будто понимал ее. Пережитый стресс мощной струей адреналина очистил ум историка от всяких несущественных мыслей. Его охватил восторг.

Анатолий Валентинович впервые излагал публично, пусть и перед единственным слушателем, свой опыт взаимных отношений с обретшими живую волю предметами, взахлеб рассказывал о главном открытии своей научной биографии — об особенностях глаз важных персон, об увиденных им хищных душах, проглядывающих сквозь тонкую поверхностную пленку.

Худой и длинный профессор, сутулясь, нависал над застывшем, как оловянная фигурка, Тамерланом. Потоки холодного воздуха взметывали полы куртки на жестикулирующем Каретникове, обтекая его молчащего собеседника.

Непонятно, чем привлекала речь Анатолия Валентиновича хромого собачьего наставника. То ли богатством модуляций, то ли горячим запалом, а быть может, рассеянными в ней, словно янтарные капли в песке, частицами безумия.

Профессор уже объяснил, что вскоре станет депутатом нижней палаты российского парламента, и принялся агитировать Тамерлана согласиться на роль его помощника. Увлеченный конструированием доводов и аргументов он не услышал, как на стоянку перед рестораном въехала машина, как хлопнули закрывающиеся дверцы. Но тонкий животный слух алабаев и их тренера выделил из человеческого голоса и шелеста деревьев новые звуки. Хромец встревожено огляделся и негромко крякнул.

Собаки дружно бросились к лесу. Им понравилась придуманная богом игра в охоту, когда долгое сидение в засаде сменяется неотразимым броском, и горячий вкус крови заполняет пасть, гимном победы растекаясь по всему телу. Это было намного интереснее единоборства в ринге.

— Смотри! Вон они! Вон! — раздался из-за угла ресторана крик невидимого человека.

— Стреляйте, фига ли вы! — ответил ему командный голос. — Ну!

Застрочил автомат. Цепочка пуль ударила по ветвям много впереди удирающих собак, лишь побудив их сменить рысь на галоп, и выступающий вперед строй кустов и молодых деревьев тут же поглотил алабаев.

Из-за угла показалась семерка посланных Портновым боевиков. Они целеустремленно понеслись к тому месту в лесу, куда скрылись псы. Бегущий последним оглянулся и остановил товарищей.

Каретников заслонил собой Тамерлана от направленных на того стволов. После недавно пережитой им атаки профессор напрочь утратил чувство страха. Вооруженные люди представлялись ему сейчас куда менее опасными, чем псы-убийцы несколько минут назад. Потому язык не изменил ученому, хотя в голове сохранялась небольшая путаница.

— Я депутат Верховного Совета! — с пафосом воскликнул Анатолий Валентинович. — У меня депутатская неприкосновенность. Вы будете отвечать по закону!

Упоминание давно почившего органа власти никак не повлияло на оценку происходящего бойцами «Кирасы».

— Кто это такой? — поинтересовался у командира невысокий черноусый парень, стоящий немного ближе других к нелепой паре.

— А черт его знает, — пожал Чепурко плечами. — Спроси.

— Этот хрен был тогда здесь. Ну, типа, когда устраивали бои с этими собаками. По-моему они с Аркашей, типа, в корешах, — попытался внести ясность другой член отряда.

— Ты сам его видел?

— Ну, да, типа, сам.

— Да! Я друг Аркадия Николаевича, мы дружим с детства, еще со школы, — с готовностью подтвердил Каретников.