Стая Тамерлана

Выполнив главнейший долг столичной милиции — проверку документов, сержант, не глядя, возвратил их чудаку и отрицательно покачал головой из стороны в сторону, обернувшись к высунувшейся из подсобки начальнице отдела.

Каретников был удовлетворен. Дар у него проснулся не на миг, теперь он сохранится пожизненно, это ясно, как день. Возвращаясь домой, профессор систематизировал впечатления, полученные им во время прогулки. У большинства встреченного им люда глаза были обычными. На их дне не таилась жадная страсть к пожиранию себе подобных. Лишь очень редкие экземпляры могли в будущем состояться как народные слуги. Правда, в их глазах недоставало холодной ярости истинных каннибалов. Очевидно, это качество подлежит развитию.

«Интересно, — подумал Анатолий Валентинович, — вероятно у части популяции сохраняются атавистические качества, те, что были актуальны в каменном веке. И когда время требует, эти выброшенные на эволюционную помойку наклонности всплывают. Они модифицируются, приспосабливаются к изменившимся условиям и трансформируют свою направленность. Если у далеких предков было стремление пожирать тела, то сегодняшние питаются душами. Почему же к власти приходят именно люди-алабаи? Что, настала их пора? Или всему виной уродливая судьба России? Но не это главное, а диалектика — у них должны быть антиподы! Надо выучиться распознавать естественных антагонистов этих выродков. Вот только как?! Да и существуют ли такие? А если существуют, какие у них должны быть глаза? Каким огнем они горят?».

Профессор тряхнул головой, понимая, как много работы предстоит ему выполнить, огляделся и обнаружил себя у двери собственного подъезда.

— Вот балбес! — вслух отчитал он себя. — Забыл еды купить, а ведь был в гастрономе.

* * *

О пожаре в квартире на Зверинецкой улице Артюхин узнал вскоре после случившегося. Он сопоставил с происшествием свой вечерний звонок и сделал логичный вывод. Прежде всего, следовало исчезнуть самому. У людей, занимающихся такими делами как он, всегда должны иметься надежные пути отхода. Вячеслав заехал на станцию техобслуживания, поставил машину в бокс, а пять минут спустя уже выезжал оттуда, устроившись в кузове «Газели». Хвоста за ними не последовало. Он без осложнений забрал из тайника мурадову папку, в которой, помимо оригиналов, хранились по три копии доверенных ему документов, и спрятался еще на одной квартире, имеющей чисто оперативное назначение. Прождав сутки, Артюхин выяснил, что Сафаров на связь с ним не выходил. Тогда он разложил материалы в простые картонные папки с красными тесемками и, следуя договоренности, отправил одну копию бумаг в ФСБ, а вторую положил в камеру хранения. Затем позвонил по номеру, ставшему ему известным в последние дни, и сказал:

— Мне Камала.

— Вы ошиблись, — ответили ему, но трубку не бросили.

— Ладно, выслушайте мое сообщение. Данные на ваших конкурентов по таджикскому варианту находятся в камере хранения на Павелецком вокзале.

И назвал номер ячейки и код. Абонент, естественно, ни слова не понял из сказанного, о чем возмущенно заявил собеседнику.

* * *

Прежде чем окончательно распроститься с Портновым, Аркадий Николаевич Заседин дал ему задание нейтрализовать Каретникова. До выборов оставалось совсем ничего, а другого столь надежного исполнителя под рукой у Заседина сейчас не было. Единственным условием, которое он поставил, являлось сохранение жизни профессора и даже непричинение тому значительного физического ущерба. Все-таки жила в каких-то глубинах закоренелого чиновничьего разума память о днях юности.

Расстроенному нелепой гибелью своих ребят и прочими неудачами, Портнову не совсем понравилось условие патрона, но не считаться с ним пока было нельзя.

Операция против ученого была проведена быстро, грубо и бесхитростно. Ночью в его квартиру проникли несколько человек. Они вкололи Каретникову и его экзотическому гостю по дозе мощного снотворного и вывезли их в небольшой подмосковный городок. Проснувшийся на следующий день историк обнаружил себя в совершенно незнакомом месте. Выбежав на улицу, Анатолий Валентинович убедился в том, что находится за сто верст от собственного дома. Все происходило, словно в дурном сне. И сон не кончался.

Добравшись до Москвы, он обнаружил, что ключа от квартиры у него нет. Да и дверь была другая, не старая деревянная, а металлическая. В ответ на его звонок лязгнули замки, и на пороге возник совершенно незнакомый человек, напоминающий тяжело беременную зебру. Полосатая майка обтягивала внушительное брюхо, а волосатые руки покрывали наколки. Человек удивленно посмотрел на профессора и протяжно сказал, словно что-то припоминая:

— А-а! Здорово, корефан! — ковырнул в носу и поинтересовался. — Ну, тебе чего?

— Мне? — опешил профессор. — Мне?! Войти…

— Забыл, что ли, чего? — спросил человек в майке.

— Почему забыл?

— Ну, я не знаю… собирался ты быстро, может чего и оставил. Да ты заходи, заходи, нечего в подъезде балакать.