Стая Тамерлана

Брезентовые занавеси на вольерах поднялись одновременно. Неприятный уродливый тип, привезенный из глухомани, подтаскивая ногу, двинулся к вольеру с единственной непричесанной собакой, огромной кавказской овчаркой. Лохматый пес, как только увидел людей, начал метаться в тесной клетке и исходить хрипом, в углах губ образовалась пена. Он был психически неуравновешенным, и общаться с ним приходилось только в специальной защите. Рискнувшего как-то зайти к нему собачьего воспитателя кавказец сбил с ног и возил по полу, пока того баграми не подтянули к выходу, а собаку оттеснили струями из брандспойта. Хорошо, что комбинезон был сделан на совесть — кинолог отделался царапинами, синяками и испугом. Пса даже не удалось освободить от надетого при транспортировке из Грузии строгого ошейника. Якубов не отдал приказания застрелить его только в расчете на хорошее потомство. Уж больно крупный и злобный был экземпляр.

Тамерлан подошел к барьеру, мешающему приблизиться к сетке, и оглянулся с недвусмысленным видом. Возник короткий спор, в котором председатель безуспешно пытался доказать удивительную способность хромца находить общий язык с любыми собаками. Якубов лишь рукой махнул досадливо, не обратив внимания на то, что кавказец, пока они полемизировали, не хрипел, а лишь неуверенно порыкивал на стоящего перед ним уродца. Больше Тамерлан не проявил желания близко пообщаться с четвероногими. Он быстро осмотрел других, чуть подольше задержавшись перед коротконогим горбоносым бультерьером. Отвернулся от него и коротко сообщил хозяину, что их собаки не потерпят ни одного поражения. Остальные без привычки не разобрали его невнятных слов. Председатель, вспотев от проявляемой дерзости, протер лоб платком и заявил Якубову, что предпочел бы не отказываться от схваток.

* * *

Всего боев намечалось семь за два дня. Три в первый день и четыре во второй. Ставки делались крупные — свадьба не располагает к мелочности. На первые три боя Салим Раджабович велел поста-вить молодых и не очень искушенных собак, — пусть наберутся опыта в соперничестве с несильным противником. Но перед самым началом перерешил — открытие ристалища проведет его лучший пес — Актай. Ведь известно: хорошее начало — половина успеха.

Бракосочетание — событие радостное само по себе, а тут еще такой аттракцион, публика, состоящая из одних мужчин, находилась в приподнятом настроении, многие были навеселе. Первым вывели упитанного якубовского пса. На него был надет металлический намордник, отчего голова казалась массивнее, чем на самом деле. Высокий стройный кинолог с достоинством нес левую руку, вокруг запястья которой был обмотан широкий туго натянутый брезентовый поводок. С другой стороны в огороженную узорной металлической решеткой площадку вошел невзрачный Тамерлан. В сравнении с дипломированным красавцем он походил на человеческую пародию. Около его правой ноги, придерживаемая накинутым на шею потертым ремнем, шла худая собака. На вид она казалась раза в полтора легче оппонента. Если первую пару встретил приветственный рев, то вторая вызвала насмешки и свист. Все как один собравшиеся, разумеется, считали себя прекрасными экспертами-собаковедами.

Увидев противника, хозяин поля грозно зарычал и стал рваться вперед, поднимаясь на дыбы. Тело его задрожало от возбуждения. Дюжему кинологу пришлось откинуться назад, всем своим весом сопротивляясь яростному порыву питомца. Гость, прижимаясь к ноге Тамерлана, лишь скалил в ответ зубы. Складывалось впечатление, что он трусит. Хор экспертов дружно заулюлюкал, предвещая легкую победу якубовскому Аполлону собачьего царства. Глубокое почтение к сановному владельцу и восхищение его зубастой собственностью смешались в экзальтированном скандировании.

— Ак-тай! Ак-тай! Ак-тай! — вопили болельщики.

Если бы первенство можно было присваивать за внешний вид и бравое поведение, как на выставках, все стало бы ясно незамедлительно. Но вот собак освободили. Грозный Актай ринулся вперед. Миг — и животные сплелись в один восьминогий и двуглавый клубок. Он покатился по утоптанной площадке, сдавленно хрипя и оставляя на земле клоки шерсти, кровавые пятна и следы от когтей. Разобрать, кто одерживает верх, было невозможно. Крикливый энтузиазм зрителей временно стих. Яростный комок распался, чтобы тут же слиться вновь. Так повторялось несколько раз. Собаки вели себя как переменные магниты. То они на мгновение приобретали заряд одной полярности, и тогда их разбрасывало в разные стороны, то опять становились разнозаряженными, и неумолимая сила притяжения спрессовывала их в одно целое. Болельщики, ожидавшие быстрого успеха фаворита, возобновили неистовую поддержку.

— Давай, Актай!

— Рви, Актай!

— Убей его! — орали они.