Стая Тамерлана

Потом пребольно ткал в зубы ножницами, кровяня губы, и добавлял:

— Ну, а если тебе еще и языка не жалко, если ты полный герой, твои друзья все за тебя расскажут.

После такой преамбулы необходимость в инструментальных методах отпадала. Меньше чем за час удалось стереть множество белых пятен с картины мироздания.

Выяснилось, что все парни являются сотрудниками частного охранного предприятия «Кираса». Аркадий Николаевич, для переговоров с которым предназначался Ленька, и Заседин, упомянутый мамашей Зинаидой, — одно и то же лицо. Он — самый главный. Тогда, в «Свече», командовал именно он. Где живет и трудится, парни не знали. Часто ли он посещает «Свечу», тоже сказать не могли, поскольку сами они москвичи, а к ресторану троих из них приписали временно. Остальные приехали сюда только вчера и вообще не знали Заседина. Широколицый, что проводил работу с пленниками, и есть Портнов — вторая фамилия из непреднамеренных показаний сутенерши. Он же директор ЧОП «Кираса». Об этом человеке бычки свидетельствовали с большой неохотой, из чего Мурад заключил, что его боятся. Скорее всего, не зря, если судить по собственным впечатлениям. Портнов ночью, еще до отправления транспорта с Сафаровым, убыл в Москву, потому очередное свидание с ним не состоялось. Еще есть Юрий Мызин, второе лицо после бугра. Все, что о нем известно, — только внешность. О возвращении к родным пенатам Леньки Гридина Портнову сообщил капитан милиции, заглянувший к ним в тот вечер. Каждому бандюге по очереди Мурад задавал специальный вопрос:

— Куда направляются поезда с наркотиками из Узбекистана?

Отвечали все как один, похоже, искренне:

— Не знаю!

Последний интервьюируемый, услышав вопрос, слегка вздрогнул, но повторил отрицание.

— Нет, ты знаешь, — уверенно заявил Сафаров, сжал большой палец допрашиваемого ножницами и слегка надавил на них. — Интересно, сколько понадобится ампутировать пальцев, как ты думаешь? — спросил он Леньку.

Гридин поморщился, но ответил невозмутимо:

— Пять, шесть, где-то так. Думаю, хватит… да чего возиться, могу электрическую пилу принести и сразу… кастрировать его на хрен вместе с ногами!

— Кастрировать, говоришь? И с ногами? А это мысль. Но сначала мягко попробуем…

Выступила кровь. Парень скривился и задышал учащенно. На лбу его выступил пот.

— А я думал, тебе пальчики жалко. Но ты храбрый, — равнодушно сказал Мурад и усилил нажим. — Смотри, я ведь все откушу… и не только пальцы…

— Хватит, хватит, я скажу, — вымолвил тот сквозь гримасу боли.

— Давай, — ободрил его Сафаров, не разжимая похожие на челюсти гигантского краба ржавые лезвия.

— В Иваново. Отпусти!

— Я слушаю.

— На хлопчатобумажный комбинат. Адрес не помню. Там есть седьмой цех, в нем лаборатория. Там делают герыч или еще что-то такое.

— Молодец. Хороший мальчик, — похвалил Мурад и отложил ножницы.

— Не радуйся. Тебе все равно не жить. И ему тоже, — выдохнул побледневший боевик.

— Поговори у меня еще, поговори, — угрожающе протянул Сафаров.

— Что дальше? — спросил Ленька.

Его интерес к допросу заметно упал. Ни на секунду не забывая об участи брата и других, он без колебаний расстрелял бы негодяев, избил бы до полусмерти, но пытать… от этого воротило.

— Опрошенных свидетелей просят немедленно покинуть зал судебных заседаний, — резюмировал Мурад окончание следственных мероприятий. — Куда мы их поселим?

— Зачем селить? Кончим — и все дела.

— Нам это ни к чему, Леня. Пусть живут.

— Ну, тогда в сарай, там им самое место, — вздохнул неудовлетворенный мягкостью приговора Ленька.

— Да ты не расстраивайся, это же шестерки. Им и так в жизни достается, — утешил его Сафаров. — Вот, видишь, и мы шкурку им подпортили…

Тайник, оставленный Константином Гридиным, действительно, сохранился. Он находился не в подвале или стенах здания, а под крышей. Собственно это был не один тайник, а несколько закрывающихся сверху, со стороны кровли, ниш в мощных лафетах, использованных как стропила. Не зная точно, где они, — ни за что не найдешь.

* * *

Словно почувствовав, что надолго, а может быть и навсегда, он покидает этот дом, совсем недавно выстроенный братом, Ленька медленно обходил комнату за комнатой. Мурад не торопил парня. Гридин вошел в спальню Константина. Огромная кровать, последним на ней спал кто-то из бандитов, возможно и сам Портнов, была не убрана. Ленька выругался. Ему захотелось выхватить пистолет и разрядить обойму в этот неповинный итальянский матрас, искрошить в перья подушку, обтянутую шелковой сине-оранжевой наволочкой. Он сунул руку в карман, но одумался. В зеркале шкафа-купе отразилось искаженное злобой лицо с широкой седой прядью. Вместо того чтобы начать стрельбу Гридин еще раз выругался и раздвинул створки. Шкаф был полупустым. Там висело лишь несколько вещей брата. «Странно, Алка забрала всю свою одежду. Догадалась, что ли, обо всем?» — подумал он. Его взгляд скользнул вниз и наткнулся на черный кожаный дипломат с цифровыми замками. Такого у Константина, вроде, не было.