Стая Тамерлана

«Обкурились, засранцы!», — без малейшей жалости подумал шедший чуть позади своих людей Портнов. Когда сходящихся разделяли метров пятнадцать, он дал отмашку левой кистью и выхватил пистолет. Стрелки, замаскированные разным хламом на крышах гаражей открыли бесшумный огонь. Трое идущих позади бандитов рухнули на землю. Передние суетливо задергали руки из карманов. Портнов выстрелил трижды. Быстро и расчетливо, как в тире. Каждая пуля нашла яблочко воображаемой мишени на левой стороне груди. Сопровождающие в развлечении не участвовали, они предназначались для страховки. На случай, если что-то пойдет не так. Хорошая вышла охота. Все шестеро успокоились без каких-либо проблем. А троих взял он сам!

Чертовски приятно всадить пулю-другую в ходячую цель! Бодрит. Двое из убитых им лежали навзничь, один упал вперед. Портнов носком лакированного ботинка перевернул его и по очереди вгляделся в застывшие лица. Его губы тронула одна из редких улыбок. В ней читалось истинное наслаждение.

— Эх вы, яблочки моченые, дурни неученые! (так, обыкновенно, именовались на языке Никиты Петровича сотворенные им самим трупы), — негромко сказал он, и спросил одного из ассистентов. — Как, хороши?

— В десятку, шеф, как всегда, — ответил тот.

— Ну, и славненько. Проверьте их, — бросил Портнов, передавая использованный ствол помощнику, развернулся и, не оглядываясь, пошел к «Ниве».

Негромкие хлопки контрольных выстрелов прозвучали многоточием, обещающим впереди массу приятных событий и впечатлений. Да, классная штука — жизнь!

* * *

Пораженный безумием профессор Каретников продвигался вперед как армия, воодушевленная идеей блицкрига. Его тактика наглядно демонстрировала слагаемые успеха многих депутатов — нахрапистость и не вполне здоровую психику, напрочь отметающую всякие сомнения.

Вакансии в Государственной Думе уже скоро предстояло закрыться. На одно место претендовало шестеро кандидатов. Каждый лез из кожи вон. Профессор тоже неустанно и уверенно пропагандировал себя, упирая на строгую научность разработанных им методов. О нем заговорили. Кто-то достаточно влиятельный счел Каретникова проходным. Трое обаятельных мужчин, остро пахнущих дорогим парфюмом, посетили Анатолия Валентиновича под вечер. Недавно вернувшийся домой Каретников только что закончил внимательное обследование склонных к бунту вещей — письменного стола и трехстворчатого шкафа. Он проводил этот ритуал каждодневно, дабы показать отступникам, что наблюдение за ними не ослабевает и намерения их известны. Оба предмета вели себя как неживые. Только опытный глаз мог различить едва заметные пульсации на полированных боках, и изощренное ухо слышало легкие поскрипывания, точно в древесине ходили по выеденным капиллярным лабиринтам жучки-древоточцы. Никаких жучков там, ясное дело, не было.

— Мы созванивались с вами, Анатолий Валентинович. Не далее как вчера. Не забыли? — вежливо спросил наиболее представительный.

— Ну, еще бы! Еще бы! Проходите, я ожидал вас.

Попытки сесть на полюбившегося в последнее время конька оставили малочисленную аудиторию холодной. Ее интересовала голая конкретика. Отдав должное ораторским талантам ученого и оригинальности его заманчивой для избирателя программы, что недвусмысленно свидетельствует о нестандартности мышления, посетители сместили акценты на условия предлагаемой ими договоренности. В целом беседа удовлетворила стороны. Каретников получал партийную крышу, щедрую финансовую помощь и интенсивную раскрутку. В свою очередь, историк обещался радеть в будущем за интересы спонсоров. Его не смутили претензии «благодетелей». К цели надо было идти любой ценой!