Стая воронов

И так они привели в собор и замучили до смерти всех мужчин, женщин и детей, плененных под Бродом Нунны. Когда стражники протащили мимо Этайн знакомую старуху, она разрыдалась; несмотря на старость лет, та не пала духом и не дрогнула. Хротмунд велел ей покаяться, и она в ответ плюнула ему в лицо, а потом попыталась пнуть Фордрэда в пах, когда тот привязывал ее к дыбе, и укусила стражника, который хотел закрыть ей рот. На первые несколько ударов бичом она отозвалась крепкими ругательствами и обещанием возмездия от рук Одина. К двадцатому удару она замолкла, к двадцать пятому ее безжизненное тело обмякло на дыбе.

– Мы положим их трупы на твой костер, ведьма, – произнес пьяный от запаха крови Хротмунд. – Пусть смотрят, как ты горишь!

Следующим привели Скьельда, который и так уже был на пороге смерти; Этайн взмолилась Всевышнему о милосердии – и поблагодарила, когда тот даровал его: душа Скьельда отлетела еще до того, как Фордрэд начал его пытать.

– Неважно, – сказал Хротмунд. – Приведите последнего, этого дьявола Оспака!

Стражники поспешили выполнить приказ господина, несмотря на поднявшийся за стенами собора страшный крик. Духи зашептали и завыли, будто почувствовали что-то потустороннее.

Овладевший телом Хротмунда ивовый дух улыбнулся.

– Слышишь их? Старые боги кричат, алкая моей крови. Они цепляются за вуаль меж мирами, скребут землю лапами, будто ногтями. Я чувствую, как они тянут мою душу! Демоны! Но каждая пролитая капля крови язычников приближает их конец, а каждый язычник, которого я обрекаю на вечные муки, Его питает! – он поднял окровавленные руки к небесам, к распятию. – Восславь его вместе со мной, дитя!

И Хротмунд запел странным резким голосом:

Ныне восславим небес Вседержителя,
Его силу творца и всезнающий разум,
Наш вечный Господь, наш славный Отец,
Всесильный Творец всевозможных чудес,
Святейший Создатель небесного крова,
Крышею легшего над головой человека,
Подостлавший траву человеку под ноги,
Всевышний владыка Господь.

Неимоверное лицемерие Хротмунда разъярило Этайн.

– Глупец! – она забилась в приковавших ее к столбу цепях. – Безбожное создание! Я заклинаю тебя, возвращайся обратно в свою рощу и оставь мир людей в покое! Так-то ты несешь слово Божье? Через пытки? Предаешь души данов вечным мукам, когда истинный слуга Божий изо всех сил старался бы их спасти! И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари; вот что велел нам Господь!

– Верующий в Него не судится! – Хротмунд обернулся. – Не заклинай меня, дитя, ибо я не дьявол! Я читал труды святых апостолов. Предаст же брат брата на смерть, и отец – детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. Претерпевший же до конца спасется! Я претерплю, ведьма! Претерплю до конца и спасусь! И не пощажу ни одного язычника, как и велел Господь Всемогущий! Их кровь заполнит крещенские купели, и я смою с себя тысячи лет грехов! Приведи Этельстана, немедленно! – крикнул он изумленному Фордрэду.

– Милорд! – Фордрэд ринулся прочь от алтаря.

На несколько долгих мгновений в соборе повисла тишина. Этайн успокоилась, на нее снизошло умиротворение. Речь Хротмунда открыла ей мотивы предательства ивового духа.

– Не так уж привлекает тебя красота веры Хротмунда, верно? Ты ищешь в Божьем слове спасения души для самого себя. Что ты увидел, когда этот бедняга умер у тебя на глазах? Он показал тебе истинную любовь Христа – или доказал существование Ада, в который попадают неверующие в Него?

– И то, и другое верно.

– Верно для людей, – покачала головой Этайн. – Но тебя не сможет спасти даже сам святой Иоанн Креститель, пусть даже он окрестит тебя в реке Иордан. Я говорю не о твоем пристанище – ведь душа Хротмунда давно уже отлетела к вратам небесным, – а о тебе, ивовый дух… Спасение души – лишь для людей. Не для тебе подобных. Ты не получишь награды за свои труды – лишь долгие, тоскливые сумерки перед наступлением беспросветно темной ночи.

– Неправда, ведьма! – возразил Хротмунд, с его губ сорвались капли слюны. – Я видел свой конец! Когда я избавлю эту землю от языческой порчи, я пойду к королю и покаюсь, я буду поститься и возносить молитвы Господу, а с восходом дня летнего солнцестояния приму Святое Причастие. Когда меня помажут миром, я сброшу эту оболочку и присоединюсь к Господу на небесах! Мне виделось это во снах, а сны меня никогда не обманывают!

Огромные двери собора распахнулись, и Хротмунд обернулся. Охранники толкали перед собой одноглазого Оспака. За ними по пятам вошли саксонский капитан Этельстан и скользкий Фордрэд, подергивающий своим крысиным носом.