Стакан молока, пожалуйста

Но Том? В тюрьме. Каково ему там? Может, и ему приходится спать там на матрасе, как ей у Лары? Вряд ли Тому приходилось раньше спать на матрасах. Она представила себе его худое, свернувшееся калачиком тело, прикрытое байковым одеялом. Как, интересно, выглядят одеяла в норвежских тюрьмах? А как в литовских? Кто знает, но наверняка в норвежских они гораздо лучше. Спать он, конечно, не может, лежит в темноте и смотрит в потолок.

Закончив возиться с телефонными номерами, Лара как будто замерла в оцепенении. Глаза, казалось, вот–вот вылезут из орбит. Наконец она заговорила, но скорее сама с собой, чем с Дорте:

— Они не знают, где я… Нет, это им неизвестно! Они даже не догадываются, что искать следует именно меня. Но если девушки… Нет, у них нет моего номера телефона.

— А у девушек есть телефон?

— Помолчи! Нет! Но они могут меня описать… рассказать, как я выгляжу. А если полиция схватит Андрея? И он все расскажет? — Ей было трудно дышать.

— Что же тут страшного? Что он такого может сказать?

— Не приставай ко мне со своей дурацкой болтовней! — огрызнулась Лара.

— Но… Что такое знает Андрей? — все–таки прошептала Дорте и осторожно присела на старое кресло.

— Вот именно, что он знает? Дай–ка подумать…

— Он знает, где ты живешь?

— Нет. Не знает! Но Том знает. Во всяком случае, приблизительно.

— И он расскажет об этом полиции?

— Может быть… Если решит, что это я его заложила. Нельзя доверять даже другу, если его допрашивает полиция.

— В чем же они могут тебя обвинить? — Голос Дорте был еле слышен.

Лара издала звук, похожий на грохот камня в цинковом ведре. Должно быть, она редко плакала. Это больше было похоже на бешенство.

— Я помогала Тому три года. Занималась девушками, связывалась с клиентами, принимала от них деньги и хранила их, если Том был в отъезде. Он всегда мог на меня положиться. Без меня он бы со всем не справился. Но не думаю, что сейчас для него это важно.

— То, что ты делала… это незаконно?

— Незаконно? А откуда мне это знать? Ведь я русская!

— Вот и скажи так, если тебя спросят.

— Дорте, замолчи сейчас же, или я за себя не ручаюсь!

Дорте встала и вышла в ванную. Там она задумалась — что может означать такой страх Лары? Это заняло некоторое время. И все–таки, когда она вернулась, Лара по–прежнему сидела неподвижно.

— А девушки? — Дорте не могла удержаться от вопроса.

— У них нет документов, поэтому их просто отправят домой. Но сначала полиция попытается все у них выведать. Может быть, заставит их выступить в качестве свидетелей. Тома они уже взяли, но они не знают, сколько еще людей с ним связано. Или кто стоит над ним. Кто донес на Тома? Должно быть, это Саша! Вот сучка!

— Кому она донесла?

— Одному из клиентов. Я и раньше не была в нем уверена. Слышала, что он говорил по–русски…

— А их много, этих, над Томом?

— Что ты все выспрашиваешь и выспрашиваешь! — раздраженно воскликнула Лара, вскочила и отправилась в спальню за халатом. Выйдя оттуда, она остановилась перед окном, широко расставив ноги. — Не могу же я все знать!

Дорте поняла, что ей лучше сейчас помолчать. Но тут Лара повернулась и уставилась на нее. Подняв указательный палец, она начала рассуждать вслух. Как будто читала вслух книгу:

— Конечно, над ним кто–то есть. Это точно! И у него много таких, как Андрей, Стиг и я. Он получал огромные деньги! Может, даже не в одном городе… Мне это и раньше приходило в голову, но, в общем–то, это не мое дело. Может, у него здесь есть еще девушки, кроме тех шестерых, о которых я знаю? Но я не понимаю, на что рассчитывал тот, кто донес на Тома. Если это Саша и ее вышлют домой, они все равно найдут ее и привезут обратно. И тогда вся ее семья, считай, пропала!

— Семья? Стиг и Андрей знают про меня?

— Знают только, что ты из Литвы. Не думаю, чтобы Том что–нибудь говорил им. Он мало кого так выделял. Думаю, только нас с тобой… О, господи! Почему я тебе все это говорю?

— Потому, что ты одинока, и еще потому, что ты знаешь: на меня можно положиться, — сказала Дорте отцовским голосом.

Лара не ответила, дико озираясь по сторонам. Схватила телефон и уставилась на него с ненавистью и отвращением. Потом подняла телефон к лицу и заговорила, как будто обращаясь к нему:

— Спокойно! Спокойно! Не делай ничего необдуманного, например, не выбрасывай мобильник. Не раньше, чем ты узнаешь, что Андрей выбрался из страны. Если его схватят, он тут же как миленький все выложит. Я не рискну выйти из дому, пока не узнаю, что его уже нет в Норвегии!

— Я могу покупать продукты и делать все, что нужно, — предложила Дорте, это было единственное, что пришло ей в голову, но Лара не ответила.

Постепенно светало. Она могла бы пойти в спальню, чтобы посмотреть на часы или спросить время у Лары, но не сделала ни того, ни другого. Серая полоска незаметно переползла через балконные перила и завладела сухими стеблями в горшке.

— Все! Я придумала! — объявила наконец Лара. — Мне надо на время уехать!

— Куда?

— Этого тебе знать не следует!

— Но, Лара! А мне что делать?

— Останешься здесь и будешь жить как ни в чем не бывало. Ты здесь живешь! Ведь только я знаю, где ты! Слышишь!