Стакан молока, пожалуйста

— Тогда тебе придется что–то сделать! Начни с этого счета! Не думай сразу о всех трудностях. Думай только о том, что у тебя есть деньги, чтобы оплатить этот счет. Надо просто найти почту!

— А вдруг они позвонят в полицию, потому что у меня нет паспорта?

— Чтобы оплатить счет, паспорт не нужен. Но так или иначе, а тебе придется рискнуть, — сказал он и встал.

Дорте положила карту в сумку. Она рассчитала, что после оплаты счета у нее останется на еду триста двадцать пять крон.

Наконец она нашла здание с почтовым рожком и вошла внутрь. Она следила, не смотрит ли на нее кто–нибудь с подозрением или, может быть, переглядывается с другими. Но все были заняты своими делами. Дама, стоящая за ней, видимо, спешила и громко вздыхала. Двое впереди болтали, не закрывая рта, пока их не обслужили. Когда подошла очередь Дорте, она забыла все норвежские слова, которые заготовила заранее. Ее мгновенно обдало жаром. Даже лицо покрылось капельками пота. Но служащая в окошке взяла квитанцию и деньги Тома, шлепнула печать и положила сдачу, даже не удостоив ее взглядом.

Как только Дорте оказалась на улице, ее охватила такая легкость, что она пошла куда глаза глядят и заблудилась. И неожиданно попала на совершенно незнакомую улицу. Когда она остановилась у стены дома, чтобы достать карту, рядом появилась полицейская машина. Дрожащими руками она спрятала карту в красную лакированную сумочку и пошла наугад вперед. Вскоре показались шпили церкви и впереди блеснула река. От радости Дорте присела на ближайшее крыльцо и дала себе клятву никогда больше не терять мужества.

Отель был большой и стоял у реки. Бар располагался на площадке широкой лестницы. Трое одиноких мужчин сидели каждый за своим столиком. «Помни, что ты принцесса! А они все лишь бедные гномы!» — таково было последнее напутствие Лары.

И, следуя ее совету, Дорте выбрала столик, соседний с тем, за которым сидел мужчина, одетый лучше других. Развернув норвежскую газету, она сделала вид, что читает. Сначала он не замечал ее. Сидел и набирал на телефоне разные номера. Тут все ходили с телефонами. Когда он поднял голову, Дорте попыталась улыбнуться так, как, по ее мнению, улыбнулась бы Лара.

Сперва он был удивлен и, очевидно, пытался вспомнить, знаком ли он с нею, потом неуверенно улыбнулся в ответ. Она вытянула ноги и почувствовала, что у нее горит лицо. Быстро вытерла верхнюю губу и лоб, чтобы не казаться непривлекательной. Взглянув на нее еще несколько раз, он наклонился к ней и что–то сказал. Не поняв, она покачала головой и улыбнулась еще раз.

— Я плохо говорить норвежский, — прошептала она.

Он снова что–то сказал, и она решила, что он спрашивает, одна ли она пришла сюда в такой дивный вечер.

— Да, — ответила она, зная, что может только улыбаться.

Он произнес что–то горячо и быстро, и, поскольку Лара не объяснила ей, как происходят такие знакомства, Дорте решила, что он хочет предложить ей что–нибудь выпить.

— Стакан молока, пожалуйста! — ответила она и улыбнулась как можно нежнее.

Он подошел к стойке и вернулся с двумя стаканами. В одном безусловно было пиво, в другом — апельсиновый сок, не молоко. Он вопросительно посмотрел на нее и сделал вид, что хочет пересесть за ее столик. Она кивнула. Он поставил стаканы на стол и сел.

— Ты живешь тут в отеле? — спросил он, и Дорте стало легко, потому что она его поняла.

— Нет. Ждать друга. Не прийти. — Она быстро помотала головой.

Он заговорил очень быстро. Но сообразив, что она его не понимает, смущенно засмеялся. Лицо у него было покрыто веснушками, глаза светлые, Красноватая кожа с глубокими морщинами. Она пыталась угадать, сколько ему лет: он был точно старше Тома. Он поднял стакан, она — тоже. Как будто они вместе выпивали.

— Ты не норвежка? — спросил он.

— Нет, русская. Говорить русский. Плохо норвежский.

— Может, английский?

— Плохо.

— Жаль, я, к сожалению, не говорю по–русски.

— Ты говорить норвежский медленно, я понимать, — предложила она.

— Хорошо. Рад знакомству!

— Спасибо. Рад знакомству. Здесь жить? — храбро спросила она и огляделась по сторонам.

— Да, номер триста, если захочешь зайти, — улыбаясь, сказал он.

— Я, туда?

Он глянул на нее, может быть, немного смутившись, потом как будто принял решение, огляделся и несколько раз кивнул.

— Сейчас? — спросил он.

— Да!

Он опять о чем–то спросил, и опять она не поняла. Я должна сказать ему: это стоит две тысячи крон, подумала она и почувствовала, что краснеет. Надо сказать прежде, чем мы поднимемся к нему. Но произнести это вслух так и не решилась. На галстуке у него были коричневые и желтые бабочки. Рубашка — кремово–желтая. Лара бы его одежду одобрила. Костюм был темный в едва заметную серую полоску. Дорте, по совету Лары, быстро оглядела его, не решаясь встретиться с ним глазами. В конце концов он сам спросил:

— Сколько?

Она опустила глаза и кашлянула, прочищая горло.

— Две тысячи!

— Не многовато? — прошептал он и тревожно поглядел по сторонам.

— Мама, — шепнула она в ответ и посмотрела ему в глаза.

— Где она… твоя мама?

— Далеко… — уклончиво ответила Дорте, слыша в ушах наставления Лары.