Стакан воды

— Ну-с, начнём, — деловито сказал Семен Семенович и, взяв у посетителя пиджак, распластал его на столе. Он провёл по нему нежной рукой, а затем осторожно, как бы боясь причинить пиджаку боль, выдернул из него нитку.

Потом, щурясь от солнца, он стал метиться ниткой в игольное ушко. Он не нанизывал иголку на неподвижную нитку, подобно всем мужчинам, а, наоборот, откусанным концом нитки искал ушко крепко зажатой иголки, как это делают только женщины и портные.

— Разрешите, я помогу, — почти благоговейно предложил посетитель.

— Благодарю вас, — обиженно отстранился Гребешков. — Я ещё помню, как это делается…

Да, Семен Семенович не забыл свою старую профессию.

Ещё совсем недавно он был портным, и хорошим портным. Нет, он никогда не принадлежал к гордой касте знаменитых закройщиков, но зато никто лучше его не мог залечить гвоздевую рану на брюках, разгладить морщины пиджака или вернуть демисезонному пальто его утраченную молодость!

Петухов, принимая комбинат, заметил старательного старичка и ради эффектного ознаменования своего прихода на директорский пост решил куда-нибудь его выдвинуть. Свободной оказалась вакансия заведующего столом жалоб — должность, только что перед этим созданная Петуховым же.

Петухов придумал эту странную единицу, собственно, не из стремления ликвидировать жалобы, а из желания продемонстрировать начальству свою чуткость к нуждам посетителей. Теперь он мог говорить: «Мало ли что есть жалобы, есть ведь специальный человек по борьбе с ними». Он всячески рекламировал это мероприятие и даже собирался завести впоследствии целый отдел жалоб. От отдела его пока отговорили, но стол жалоб Петухов все же завёл. На это место он и выдвинул старого портного.

Семен Семенович покорно «выдвинулся» и стал исполнять свои новые обязанности с той же старательностью, что и прежние.

Теперь былое уменье очень пригодилось ему. Через полчаса Гребешков весело смеялся над потрясённым клиентом, который тщетно пытался найти то место, где была дыра на пиджаке.

Они расстались друзьями. Оба были довольны. Клиент получил свой пиджак, а Семен Семенович совершенно неожиданно нашёл самый верный и быстрый

способ ликвидации жалоб, а следовательно, и кратчайший путь к прощанию с комбинатом.

Прошло несколько дней.

Постепенно начала таять толстая пачка жалоб, и вместе с ней уменьшалось количество не сданных клиентам вещей.

Гребешков поставил дело серьёзно. Он Переоборудовал свой стол: убрал в ящик чернильницы и ручки и выложил иглы, сантиметр, напёрстки и ножницы.

Каждое утро являлся он в комбинат и, вытащив из железной пасти бумагодержателя несколько бумажек, шёл в цех и выбирал вещи по жалобам, словно по нарядам.

Он боролся с жалобами самоотверженно, не жалея сил, вкладывая в это дело весь свой богатый опыт.

Приятно было смотреть, как Семен Семенович расстилает на столе светлую кожаную куртку, как он макает тряпочку в блюдечко и любовными руками массажиста растирает безобразное, похожее на синяк, пятно. Куртка морщится, как от боли, но Гребешков разглаживает полу, и пятно сбегается к центру, бледнеет и исчезает…

В его руках сгорбленные пальто приобретали юношескую стройность, а пиджаки расправляли плечи и весело поблескивали пуговицами.

Семен Семенович сдавал вещи клиентам, скромно принимая благодарности, и с явным удовлетворением выбрасывал в корзину одну жалобу за другой.

Вечером, рассказывая Варваре Кузьминичне о своих успехах, Семен Семенович снова и снова переживал все подробности проделанной за день работы. Иногда он настолько увлекался, что даже повторял дома весь процесс — рисовал на бумажке, какое именно было пятно, и показывал, как быстро и ловко он с этим пятном справился. А однажды, демонстрируя найденные им скоростные методы починки, он даже заштуковал два совершенно целых платья Варвары Кузьминичны, Причём так ловко, что повреждённых им мест почти невозможно было обнаружить.

Но больше всего нравились Варваре Кузьминичне рассказы о том, как восхищались клиенты мастерством

Гребешкова, как радовались они и благодарили Семена Семеновича.

Таких рассказов с каждым днём становилось все больше и больше.

А жалоб становилось все меньше.

И, наконец, настал день, когда Семен Семенович выдернул из железной собачьей пасти последнюю жалобу, разорвал её, и ветер разнёс клочки по комнате.

Все! Теперь он свободен. Он сегодня, сейчас же может сдавать дела и начинать новую жизнь. Правда, итти в институт ему рано, бессмертная сыворотка ещё не созрела в нем, но он может пока искать себе новую профессию на будущее, на века!

Теперь можно было итти к Петухову за окончательной резолюцией, а затем к бухгалтеру за расчётом.

Семен Семенович встал, одернул пиджачок и в этот момент увидел, что перед его столом стоят двое посетителей — немолодой, крайне смущённый мужчина и, по-видимому, его жена.

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен? — вежливо спросил Гребешков.

— Вы Гребешков? Семен Семенович? — осторожно осведомилась женщина.

— Да…