Стакан воды

Гребешков возвращался по коридору вприпрыжку, радостный, как именинник. Вернувшись в свой кабинетах, он плотно закрыл за собой дверь, оглянулся и, погрозив самому себе пальцем, зажмурился и троекратно прошептал:

— Ура! Ура! Ура!..

Глава шестнадцатая ЗАДАЧА С ОДНИМ НЕИЗВЕСТНЫМ

Ну хорошо — теперь очевидно, что ни мистер, ни миссис Дилл не пили никакого элексира. Таким образом, они автоматически вычеркнули себя и из списка бессмертных и одновременно из нашего повествования.

Но согласитесь, что положение сильно запуталось. Попробуйте поставить себя на место Семена Семеновича, и вы это очень хорошо поймёте.

Обратимся к фактам. Иностранцы не пили бессмертной воды. Отлично! А кто же пил? Где она, эта вечность, сейчас? Где её искать?

Напрасно вы так беспечно улыбаетесь! Вы готовы немедленно доказать, что все это пустяковые вопросы и разрешить их проще простого. Ну что ж, попробуйте! Посмотрим, как у вас это получится!..

Ход ваших мыслей ясен:

«Бессмертие принадлежало Гребешкову. Потом возникли иностранцы. Но их притязания на константиновский напиток оказались беспочвенными. Значит, все возвращается к исходной точке, и бессмертие как принадлежало, так и принадлежит Семену Семеновичу!»

Совершенно справедливо! Вы рассуждаете очень здраво и логично. Именно так говорила и Варвара Кузьминична. И знаете, что ответил ей Гребешков?

Он сказал:

— Умственным путём можно решить любую задачу, а на деле иногда все получается наоборот. Даже в животном мире есть такие примеры. По теории выходит, что птица — это существо, которое, с одной стороны, имеет крылья, а с другой стороны — несёт яйца. А что мы видим в Австралии? Там водится некто утконос, который, неся яйца, не является при этом птицей. И в то же время там существует некое киви-киви, которое, не имея крыльев, остаётся все же птицей. Жизнь есть жизнь, Варя, и правильные выводы можно делать только из фактов!

А когда Варвара Кузьминична (так же, как и вы, вероятно) сочла это замечание недостаточно убедительным и попыталась настаивать на своём, Семен Семенович поспешил разъяснить ход своих мыслей:

— Не надо искать самый лёгкий и самый приятный для нас выход, Варя! Иностранцы всё-таки отняли у меня бессмертие, хотя сами и не получили его. Они показали, где у меня просчёт. Ведь я взял все на себя не потому, что твердо помнил это, а потому, что больше не на кого было подумать. Но ведь меня не было в салоне. И Маша могла выйти на минуту. И кто-нибудь из случайных посетителей мог зайти мимоходом и хлебнуть там воды, не оставив после себя никаких следов и квитанций, так же, как это было с иностранцами в директорском кабинете… Да, да, и мы с тобой не имеем права закрывать на это глаза! Скорее всего, так оно и было. Надо все начинать сначала! Надо опять искать бессмертного. И мы Найдём его, Варя! — твердо закончил Гребешков, воинственно взметнув хохолок. — Найдём, потому что это наш долг!

И всё-таки ни один объективный наблюдатель не решился бы утверждать, что бессмертие полностью покинуло комбинат бытового обслуживания. Это было бы совершенно неверно.

Напротив, весь комбинат жил будущим. И, конечно, не константиновский элексир сделал это. Нет!

Семен Семенович Гребешков стал душой комбината, а лучше сказать — его живительным элексиром.

Вот и сейчас он был занят созданием волнующей директорской декларации, обращённой ко всем вверенным ему портным и сапожникам, гладильщикам и маникюршам, счетоводам и чистильщикам.

Название этого документа, напечатанного вразрядку, уже красовалось на листе, заложенном в пишущую машинку.

ПРИКАЗ № 217/64 по комбинату бытового обслуживания № 7

Семен Семенович, расхаживая по кабинету, диктовал первый пункт своего воззвания. Испуганная машинистка печатала, еле прикасаясь пальцами к клавишам, словно боялась обжечься. Необычный стиль приказа лишал её душевного равновесия.

— …И, значит, — диктовал Семен Семенович, заканчивая вводную часть, — нам надо работать так, чтобы не стыдно было отчитываться перед…

«Вышестоящими инстанциями», — механически напечатала машинистка, но Гребешков заглянул ей через плечо и попросил стереть «инстанции».

— «…перед народом, перед теми, кого мы обслуживаем, перед нашими советскими посетителями, и теперешними и будущими, — уверенно закончил он первый раздел и перешёл ко второму. — Пункт второй. Но…»

— Семен Семенович, — взмолилась машинистка, — нельзя пункт приказа начинать с «но»…

— Можно! — твердо сказал Семен Семенович. — Тут как раз есть очень большое «но». Пишите: «Но для того чтобы с полным правом равняться на будущее, нужно счистить с себя пятна прошлого, а именно — лень, недобросовестность и халтурное отношение к делу. Нужно начисто заштуковать все прорехи в своём сегодняшнем сознании, чтобы их и следа не осталось…»

Семен Семенович увлёкся, и машинистка еле поспевала за ним. Гребешков перешёл к практической части и со знанием дела пункт за пунктом определял обязанности отдельных работников. Вот он дошёл до Гусаакова: