Стакан воды

Ранцау. Это касается только вас. Сегодня должен погибнуть Струэнсе, или завтра погибнете вы. Завтра вы будете генералом… или будете расстреляны… Выбирайте. (Делает шаг, чтобы уйти из комнаты.)

Коллер(останавливает его). Господин граф!

Ранцау. Ну, что же вы решили, полковник?

Коллер. Я повинуюсь!

Ранцау. Очень хорошо! (Подчеркнуто.) До свидания… генерал!

Ранцау уходит через дверь налево, а Коллер – через дверь в глубине комнаты.

Занавес

Действие пятое

Гостиная во дворце Фалькенскильда. Большие двери по обеим сторонам. Одна дверь в глубине сцены и два больших окна, выходящих на балконы. Слева, на первом плане, – стол, на нем – письменные принадлежности. На столе – два зажженных канделябра.

Явление I

Кристина (в длинном плаще, накинутом поверх бального платья) и Фалькенскильд.

Фалькенскильд(входит, ведя под руку дочь). Как ты себя чувствуешь?

Кристина. Благодарю вас, гораздо лучше.

Фалькенскильд. Твоя бледность напугала меня. Я боялся, что через минуту, в разгаре бала, в присутствии королевы, в присутствии всего двора ты упадешь в обморок.

Кристина. Вы ведь знаете, что я хотела остаться у себя; но вы, несмотря на мои просьбы, пожелали, чтобы я присутствовала на этом празднике.

Фалькенскильд. Конечно! Чего бы только не говорили, если бы ты отсутствовала!.. Совершенно достаточно, что вчера, когда в моем доме арестовали этого молодого человека, все могли заметить твое волнение и страх… Ведь можно было подумать, что огорчение помешало тебе явиться на этот бал.

Кристина. Отец…

Фалькенскильд(продолжая с безразличным видом). Кстати, праздник удался на славу… Какая роскошь! Какой блеск! И какая нарядная толпа наполняла эти громадные залы!.. Мне не нужны другие доказательства прочности нашей власти; мы наконец завоевали счастье; а королева, она никогда не была более обольстительной, какая радость победы сияла в ее глазах, когда она смотрела на Струэнсе… Да, кстати, о счастливцах. Ты заметила барона Гёлера?

Кристина. Нет, отец.

Фалькенскильд. Как – нет? Ведь он открыл бал в паре с королевой; он был этим более горд, чем своим новым званием министра, – он только что получил назначение. Поистине он начинает занимать место Ранцау, который, при всей своей ловкости, покидает нас именно тогда, когда счастье нам улыбается.

Кристина. Не всякий поступил бы так.

Фалькенскильд. Да, но мы не упрекаем его за это: он всегда любил оригинальничать. Пусть уходит и уступит место другим, его время кончилось. Королева боится его ума и была очень рада дать ему в преемники…

Кристина. Того, кого она не боится.

Фалькенскильд. Именно! Такого прекрасного и любезного кавалера, как мой зять.

Кристина. Ваш зять?

Фалькенскильд(строго глядя на нее). Конечно.

Кристина(робко). Отец, поговорим завтра о бароне Гёлере.

Фалькенскильд. Почему не теперь же?

Кристина. Поздно, уже ночь… а я не совсем еще оправилась после пережитого волнения…

Фалькенскильд. А в чем причина этого волнения?

Кристина. О, на это я могу вам ответить. Никогда еще я не чувствовала себя более одинокой, чем на этом празднестве. И, видя сияющие глаза людей и всю эту веселую толпу, трудно было поверить, что, быть может, всего в нескольких шагах от них стонут в оковах несчастные… Простите, отец, но это сильнее меня. Эта мысль беспрестанно меня преследовала. Когда Остен подошел к стоявшему подле меня Струэнсе и что-то тихо сказал ему, я ничего не расслышала, но заметила, что Струэнсе нервничает, а увидя приближающуюся к нему королеву, он встал, говоря: «Бесполезно, граф, никакой пощады за государственную измену не будет». Граф поклонился и ответил, глядя на королеву и Струэнсе: «Я не забуду этого и, быть может, скоро напомню вам об этом».

Фалькенскильд. Какая дерзость!

Кристина. Эта сцена привлекла внимание нескольких гостей. Я слышала, одни говорили: «Министр прав, пример необходим». – «Конечно, – говорили другие, – но казнить его!..» При этих словах я почувствовала, что кровь стынет в моих жилах. Казнить его! Какая-то пелена застлала мне глаза, и силы покинули меня…

Фалькенскильд. К счастью, я оказался около тебя.