Стакан

– Тю, можно не прятаться, и смело шуршать в город, – сказал Трехручка.

– С чего ты взял?

– Это ж Метроград, я о нем еще в Экстраполисе наслушался. Людишки там такие живут-поживают, что они нас и без всяких пряток не заметят.

– Они слепые все что ли? – удивился Полулунок.

– Мой папаша говорил, метроградцы так высоко носы задирают, что кроме собственных носов ничего и не видят, – пояснил Трехручка.

– Ладно, пойдем в открытую, – прислушавшись к своим ноющим ногам, согласился Халфмун. – Но за Селией я вернусь только тогда, когда сам увижу, что в Метрограде безопасно.

– Никак я не пойму, чего ты за юбчонку эту дурную так держишься?

– Вот и хорошо, что не понимаешь.

На подходе к Метрограду Полулунок и Трехручка увидели высоченные дома, похожие на кристаллы горного хрусталя. В самом же городе блеск зданий мерк на фоне сотен красочных плакатов – они были повсюду: на огромных щитах, стенах, оградах, деревьях и веревочных растяжках. «Отполируй свой стакан ПО-НОВОМУ!» – призывал плакат, с которого глядела довольно ухмыляющаяся девушка с лицом неестественного розового цвета. Из ее головного стакана бил сноп нарисованных лучей. «Новая коллекция КЛИППЕРСОВ – будь В ТЕМЕ!» – гигантскими буквами орал другой плакат. На нем была изображена дюжина человеческих голов с дырявыми стаканами. Из дырок торчали разноцветные пятнистые и полосатые палочки, цветочки, колечки, ленточки и бантики, от которых у Халфмуна зарябило в глазах. «Ты МОД или УРОД?» – вопрошал мужчина в небесно-голубом халате с третьего плаката. На голове мужчины кучерявилась многоярусная черно-белая прическа, скрывающая стакан, а его надменно задранный нос наглядно демонстрировал, что уродом себя этот человек не считает. Многие плакаты сообщали нечто, совершенно непонятное Полулунку: «Модный запил для него и для нее», «Не жмись в брыжжах! Околпачься!», «Ты не ты, если ты не достоин ЭТОГО!», «Подари себе ВСЕ или НИЧЕГО!» и так далее.

Халфмун решил бы, что люди, изображенные на плакатах, плод чьей-то воспаленной фантазии, если бы не вид метрогардцев. Все они, включая стариков и детей, были одеты в халаты всевозможных ядовитых цветов, а на головах их возвышались башни из волос, ткани и дерева, сложные спиралевидные конструкции, частоколы заостренных палочек, цветочные букеты и грозди бантов. Встречались среди горожан и люди с гладко выбритыми блестящими головами, отполированные стаканы на которых сияли так, что при взгляде на них глазам становилось больно. У многих бритоголовых прохожих в стаканах имелись отверстия со вставленными в них металлическими кольцами и стержнями. Метроградцы неспешно прохаживались по улицам, задрав головы и прищурив глаза, словно пытались разглядеть нечто, находящееся за горизонтом. Они не обращали ни малейшего внимания ни на чужестранцев, ни друг на друга, от чего то и дело спотыкались и сталкивались.

– Вот ведь слепошарики, – хихикнул Трехручка.

– Есть ли в этом городе моряки, если все тут такие э… странные? – забеспокоился Халфмун. – Пойдем к морю. Если в Метрограде есть порт, он должен быть на береговой линии.

– Ядерная проницательность, Полулунушка.

Больные ноги подсказали Халфмуну, что кратчайший путь к берегу лежит напрямую через город. Чем ближе он с Трехручкой подходил к центру Метрограда, тем многолюднее становилось на улицах. Какое-то время им еще удавалось протискиваться между одетых в халаты метроградцев, но вскоре толпа стала такой плотной, что Халфмун и Трехручка застряли в ней без возможности сделать и шаг. Раньше такие скопления народа они видели только в Виргинии и Иероманополе, и в обоих случаях поводом для них была публичная казнь.

– Уважаемые господа, скажите, пожалуйста, что здесь происходит? – спросил Полулунок. Метроградцы, стоящие с ним бок обок, не проронили ни слова, лишь покосившись на Халфмуна.

– Глухари, – зевнул Трехручка.

– Ну-ка, подсади меня, – сказал Халфмун и, не дожидаясь согласия, залез на плечи Трехручки.

– Ты совсем что ли оядрел? – яростно зашипел Трехручка.

– Мы находимся посреди большой площади, тут все забито так, что даже назад не пробраться. Впереди помост. На эшафот, вроде, не похож. По помосту мужик бродит в розовом халате с бобровой плотиной на башке. Кажется, сейчас говорить будет.

– Пррривееет, моднючие мои. Король моды Клопидор Борщик снова с вами, – над площадью разнесся высокий чуть гнусавый голос. – Целый день вы ждали, ждали и ждали, бедняжки. Целый день гадали – кто? Ты, ты или ты? Он или, может быть, она? Кому сегодня лучезарно улыбнется счастье? Чьи стильные старания, творческие фантазии и чувство вкуса будут оценены в превосходной степени? Кто получит статус главного МОДА ДНЯ?! Я и сам сгораю от нетерпения! Мои глаза в восторге, они смотрят на вас – о, какое изысканное наслаждения видеть столько первостатейных модников. Вас, таких очаровательных и преданных стилю, не жалеющих сил и времени на поддержание своего статуса. Мои сладенькие симпатяжки, так бы всех вас и съел.